с местным пойлом. Гадость, конечно, страшная, но если вода стухнет… В общем, про запас взяли, не помешает.
Ветер чуть усилился, и продрогшие бойцы спустились в каюту. Там уже устраивались на ночлег замотанные Чук и Цинк.
Чук, в отличие от остальных, в Севилью отправлялся налегке, и его легкий удобный спальник остался со всем барахлом у команды. Поэтому сейчас, недовольно ворча и ерзая, он пытался устроиться на грубом соломенном тюфяке:
— Колется, зараза такая.
— Ничего, — равнодушно сказал Цинк, — потерпишь. Завтра днем уже на месте будем.
Потушили свечу и уже в темноте Цинк спросил:
— Вась, а мотор когда опробуем?
— Сам рассуди, Костя, если сейчас врубим, перепугаем и матросов, и капитана до усмерти. Они тут все от попов наслушались херни всякой. Еще объявят нас слугами дьявола, да и сбегут в порту, как пристанем. Вот ребят заберем, отплывем, там и попробуем. В море этим красавцам деваться некуда будет, попсихуют и успокоятся. А если не совсем дураки, то к концу плавания вполне себе оценят. Хватило бы только масла, — озабоченно добавил он.
— Да вроде с запасом брали.
Проваливаясь в сон, Бык даже и не понял, кто именно ему ответил.
Новости, которые вместе с продуктами, принес из города Марат, вызвали у Рима некоторое раздражение.
— Кэп, там глашатай орал, что через три дня на центральной площади аутодафе состоится. Ну, как бы это у местных развлечение такое, сам знаешь. А жечь будут двух еретиков, книжки каббалистические и прочие дьявольские предметы.
— Ты хочешь сказать…?
— Откуда я знаю? — Марат пожал плечами. — Но только если они реально решат кинуть орковский Макар в костерок… Ну, ты помнишь, что бывает — про пасту Туманова, которая в заряднике, все знаем. Тут не то, что народ на площади положит, тут город целиком на воздух взлетит. Как бы еще и нас не достало.
Несколько минут Рим думал, а потом начал отдавать команды. Собрались они быстро и ушли так же споро. Фифа испуганно глянула на Задрота и спросила:
— И что? Что теперь будет?
— Без нас разберутся, — отмахнулся Задрот.
Скрип сочувственно вздохнул и ответил Анжеле:
— Ты не переживай сильно. Парни — спецы. Действительно без нас разберутся.
Наблюдение за домом, где поселился Великий Инквизитор, вели до вечера, успев выяснить достаточно важные детали. И в какой комнате принимает старик, и где его личные апартаменты, и даже как зовут помощника.
Ночью, когда стали гаснуть свечи в окнах, внутрь Рим отправился сам.
Был он уставший, голодный, и оттого слегка раздраженный. Внутрь проник без проблем и даже до спальни Великого Инквизитора добрался тихо и спокойно. Охрана для него препятствием не являлась, а слуги все давным-давно спали.
* * *
Томас Торквемада ворочался на пуховой перине и никак не мог успокоиться: одолевали мирские мысли, и даже некоторое раздражение. Мирские мысли касались очень богатой еврейской семьи, глава которой, вместе с наследником сыном сейчас сидел в темнице.
«Праведными трудами, такими деньгами не наживаются. А женщин и детей надобно выслать: тут, пожалуй, лучше милосердие проявить.»
Дело было очень привычным, так же как и мысли. Не первая семья евреев расставалась с нажитыми богатствами волею Великого Инквизитора. А две человеческие жизни… Что они такое, по сравнению с возрастающим могуществом Матери Церкви?
А некоторое внутреннее раздражение Томас испытывал, как ни странно, на Господа.
«Нет у церкви сына преданнее и полезнее меня. Неужели Господь в своем всемогуществе не может дать мне чуть больше сил и здоровья…»
Впрочем, такие мысли инквизитор старался гнать из головы. Как ни странно, он был искренне верующим, и часть молитв, когда он просил Господа простить его несовершенство, действительно шли от сердца.
Скрипнула половица, и когда старик неуклюже повернулся посмотреть, кто осмелился нарушить его покой, на рот его легла тяжелая рука, и тихий голос спокойно сказал:
— Сеньор Торквемада, прошу вас, не пугайтесь. Я хочу только поговорить с вами.
Старик слабо трепыхался и Разумовский уже испугался, что тот помрет от испуга. Выждав с полминуты, пока дед успокоится, он продолжил:
— Сейчас я уберу руку. Очень прошу вас не кричать. Я действительно хочу просто поговорить.
Свеча, горящая на столе, слабо озаряла силуэт крупного мужчины в непонятной черной одежде. Тот действительно убрал руку с лица инквизитора, совершенно бесшумно прошел к столу и, легко подняв тяжелый дубовый стул, перенес его к кровати. На стуле он и устроился, глядя на то, как старик неловко пытается сесть на кровати.
— Кто вы? — как ни странно, особого страха Торквемада не испытывал.
Скорее всего, пришелец будет предлагать взятку. И очень может быть, совсем не малую. Были уже, были в жизни Великого Инквизитора такие истории. «Ну что ж, поторговаться никогда не стоит отказываться. Но что же мы такого ценного пропустили в описи имущества? Это же сколько он сейчас собирается предложить?! А сколько он заплатил охране, чтобы пройти так тихо? Ай-яй-яй… Охрану точно пора менять.»
Пожалуй, в этот момент, старик даже чувствовал некое превосходство над гостем.
— Вы можете называть меня сеньор Андреас.
— Какой у вас интересный акцент… Откуда вы?
Ответ был столь неожиданный, резкий и в чем-то даже пугающий, что его Святейшество чуть растерялся.
— Меньше знаете — крепче спите. Я хотел бы получить у вас некий предмет, который сняли с трупа иноземца на рынке.
Несколько мгновений Торквемада приходил в себя. Сейчас, гость уже не казался ему таким безопасным.
— Для чего вам этот предмет?
Мужчина странно хмыкнул, и также странно ответил:
— Это — оружие. Очень мощное. Гораздо мощнее, чем ваши пушки. Но воспользоваться им вы не сможете. Оно мое.
Легкая улыбка тронула губы Великого Инквизитора:
— Сеньор Андреас, зачем бы мне своими руками, отдавать это чудесное оружие в руки незнакомца?!
— Затем, что вы не сможете воспользоваться им по назначению, зато при определенных условиях сможете уничтожить не только себя, а еще и этот город.
Звучало достаточно бредово, но Торквемаде приходилось видеть, какие разрушения способен нанести маленький бочонок с порохом. Он насторожился. Тот взрыв, который он наблюдал, своей чудовищной мощью напоминал проявление Божьего гнева. Потому к словам незнакомца инквизитор отнесся хоть и с некоторой долей скепсиса, но все же достаточно серьезно. Старика одолевали сомнения.
— Что вы сделаете, если я откажусь? Как вы докажете, что это ваше?
Мужчина пожал плечами, хмыкнул
