раз контролер посмотрел на коричневый жетон билета, сверился с перфорированной датой и шлепнул дырку компостером.
Вот таким образом Антикайнен и оказался в ночном лесу, пока никем не преследуемый, испытывая настоящий кайф от покоя и единения с природой. Только человек, долгое время запертый в ограниченном пространстве, может оценить, что такое простор, ночуя под открытым небом.
Очень непростая задача выбраться из Москвы теперь представлялась не такой уж и сложной. Все самое затейливое только начинается. Впереди был Питер, который он надеялся обойти. Впереди был Выборг, в котором он надеялся не задерживаться. Впереди был страна Суоми, из которой он намеревался сбежать.
Ну, а сзади вся государственная машина. Едет, пыхтит, давит колесами человеческие судьбы. Прет напролом, не считаясь с объективной реальностью, данной нам в ощущениях, коверкает природу и созданный Господом мир. У руля этой машины, как кажется многим, вполне определенный человек, но на деле этот человек — всего лишь марионетка Самозванца, чуждой нам всем сущности, пытающейся захватить себе еще чуток мироздания.
Но Самозванец не всемогущ, опирается он на самые подлые, самые низкие и безнравственные души, которые толкает на вершину человеческой иерархии, ищет в них пользу и выгоду себе.
Так уже было. Потом случился Потоп, стряхнувший всю человеческую и нечеловеческую скверну. Может быть, не так уж много осталось и нынешнему человечеству. Или тому, которое будет жить через семьдесят лет с новым тираном, новыми лицемерными законами.
Господь всемогущий — это его свойство. Господь милосердный — это его качество.
Тойво сидел возле костра, слушал пение ночной птицы и думал о вечном. Именно в такие минуты он осознавал, что Рагнарек неизбежен, и исход его предопределен. Наши предки это знали. Отчего же современники об этом забыли? Отчего же они не пытаются отсрочить эту битву? Отчего же они всеми силами ускоряют ее начало? Отчего же, отчего же, отчего же!
Мысли были разные, мысли были, но вот реакции на них — не было. Было все равно хорошо. Было все равно покойно. Словно бы и ничего не было.
Он проснулся с первыми лучами восходящего солнца, умылся в соседствующем с его ночлегом пруду, отзавтракал остатками ужина и сказал всему миру:
— Как же все-таки хорошо!
А мир ответил:
— Так пользуйся, пока есть такая возможность!
И он пошел дальше, ориентируясь по компасу и топографической карте. Когда вокруг один лишь лес — то будто бы другого мира и нет вовсе.
К Бежецку он вышел на следующий день, устроив себе еще одну прекрасную ночевку. Даже искупался перед сном в маленькой лесной ламбушке, распугав ленивых и жирных карасей — единственных обитателей водоема. Те глазели на него, выпучив глаза и не могли взять в толк, что от этого ждать?
Ну, не трусами же их ловить! Так что ждать было нечего — плавайте и занимайте весь предоставленный объем, пока не набредет охочий до карасей люд.
Когда-то в не столь уж и далекие времена здесь жили тиверцы — такой карельский народ, истребленный во время столетней ливонской войны. И столица у них была — Тверь. А северо-восточнее была земля веси — тоже карельского народа, вырезанного во время никоновских реформ. А главный город у них был Весьегонск.
Тойво знал об этом по рассказам давнишнего друга, ставшего великим легкоатлетом — Вилье Ритола. Тот увлекался творчеством и изысканиями Элиаса Леннрота и почерпнул много интересного из архивов, тогда еще не закрытых.
Кто же был тем загадочным убийцей целых народов? Официально, стало быть — лживо, считается, что монголо-татары. Но это тоже полная чепуха. Убили те, кто поселился на этой территории. Без всякого сомнения — те самые монголо-татары, что и сейчас здесь небо коптят.
Антикайнен не знал, отчего задумался именно об этом, высматривая в угольках костра откровения давно ушедших эпох. Земля, наверно, такая — древняя. Вот и делится своей памятью с теми, кто ее может услышать. Тойво — мог.
В городок Бежецк он вошел в цивильном костюме, рассчитав по времени, как раз за час до проходящего поезда из Иваново. Он попил ситро в привокзальном буфете, после того, как приобрел билеты до Ленинграда. Заел это дело парой маленьких свежевыпеченных ватрушек, да пирожком с яйцом и мясом.
И никому до него не было дела. Даже милиционеру в белом мундире, прохаживающемуся по перрону — тот, вообще, только на женщин заглядывался. Точнее, на их крепкие загорелые ноги из-под ситцевых платьев. Лето, дремотное состояние советской глубинки.
Тойво не хотел, чтобы с ним кто-то вступил в беседу, потому что финский акцент, пожалуй, исправить в этой жизни уже не мог. А оказаться запомнившимся инородцем вовсе не хотелось.
В поезде, полном окающего разговора, он забрался на вторую полку и незаметно уснул. Это не входило в его планы, потому что ситуацию надо было контролировать всегда. Однако Антикайнена никто не разбудил, даже прошедшие контролеры не стали тревожить спящего с блаженной улыбкой хорошо одетого гражданина.
Тойво поспешно вышел в тамбур, не забыв свой похудевший за время похода рюкзак. Приближалась станция, обозначенная в расписании, как «Малая Вишера». Именно та остановка, что нужно.
Он легко спрыгнул на перрон и пошел спокойной походкой уверенного в своих действиях человека по направлению к площади Ленина. Тойво сделал по площади большой круг, а затем вернулся обратно на вокзал, проверяясь против слежки.
Наступила ночь, слежки не было. Малая Вишера не была каким-то знаковым пунктом в его маршруте. Всего лишь перевалочная база до станции Волховстрой. А там — Ладога, полная свобода направлений. Можно нанять лодку, чтобы доехать до северного берега, или до западного — это уж, как погода позволит. За деньгу малую рыбаки перевезут. На акцент здесь особого внимания не обращают — мало ли карело-финнов в окрестностях ходят-бродят, грусть наводят.
Через грузовую станцию один за другим шли поезда. Мурманское направление было достаточно оживленным, товарняки здесь не останавливались, поэтому и охраны серьезной не выставляли. Несмотря на отсутствие остановки в Малой Вишере скорость составы все-таки сбрасывали. Как раз можно было поднапрячься и совершить бросок до приглянувшегося вагона, а потом еще один бросок — это уже на подножку вагона.
Если броски успешны — езжай с ветерком до Волховстроя, пока ВОХРа не нагрянет с проверкой. Если не успешны — наутро стрелочники соберут разбросанные по шпалам части туловища в картофельный мешок и сдадут в милицию для опознания.
Тойво доехал до реки Волхов и также соскочил, как до этого заскочил, не дожидаясь пока придут специально обученные люди проверять вагоны, сцепки и набившихся
