далек от совершенства. — Иначе чего бы вам меня встречать?
Почта была организована, телеграмма-молния была отправлена, священники за нее, скрепя сердцем, расплатились. А дальше пошла у них работа.
— «Война мертвых»? — спросили они.
— «Война мертвых», — согласился Тойво.
Вдобавок к тому, что он поведал во второй части своих воспоминаний, финна заставили уточнять первично полученные материалы. Для удобств организовали переводчика, поэтому работалось быстро и продуктивно.
В июне началась война Гитлера со Сталиным, к этому времени Антикайнен легализовался в Канаде, как беженец от нацизма. Его сотрудничество с Ватиканом подошло к концу, он расписался в секретности данных им сведений, и вышел в «свободное плавание». Поп и попенок на прощание принесли ему телеграмму, в которой указывался только номер самолета и его прибытие в Галифакс.
За сутки до означенного времени Тойво проделал много всего: сходил в банк, нанял машину с шофером, заказал агента недвижимости с приоритетом «немедленно». Уже собираясь ехать в аэропорт, могучий шофер, канадец украинского происхождения, кивнул на одежку:
— Неужели удобно ходить в таком гардеробе?
Действительно, малость поизносившаяся ряса хорватского происхождения могла отдать концы в самый неподходящий момент.
Самолет, следовавший из Стокгольма через Рейкьявик в Галифакс, встречал элегантно одетый мужчина с коротко подстриженной ухоженной бородой.
— Ну, вот я и здесь, — сказала ему Лииса.
— Лииса провезла зайца, — сказал ей Тойво, указав глазами на выпирающий из-под плаща живот женщины. — Как это замечательно!
Им еще предстояло пройти таможенный контроль, заполнить кипы документов, но главное, что было впереди — это отдельный дом в отдельном месте на отдельном озере. Так, во всяком случае, обещал агент недвижимости, весь светясь от удачной сделки.
Но главное, что им предстояло — это жизнь.
В 1980 году мерзость политики влезла в Олимпийское движение, бойкот Олимпиады в Москве послужил началом конца идеалов спорта. В том же году умер Владимир Семенович Высоцкий, в сорок два года прожив весь свой человеческий век.
С нарастающей силой закрутился жернов войны в Афганистане, перемалывающий советских мальчишек, не достигших двадцати лет. Их заставляли верить в свободу, равенство и братство — вещи, недоступные для понимания афганцами и афганками, все мировоззрения которых упираются в примитивный закон стада.
В 1980 году на Чемпионате Европы по футболу победили немцы из ФРГ, что никого не удивило. А из всех радиоприемников гремели песни с самого популярного альбома года Great Hits vol. 1 Рода Стюарта. В США новым президентом сделался Рональд Рейган, победивший Джимми Картера.
В 1980 году ушел Тойво Антикайнен.
Mercury dances in its skyscraper cell, rising and falling like rhapsody
And I see winter's broken like lace, in time for a celebration
Thaw wails inside the walls and laughs in the corners, delighting in its evident victory
Till I feel springtime counting its days of flaunting a novel sensation
Like it's leaving, leaving behind the weight vying for yesteryear
Leaving promises in its wake, whispering, my love, you're still here
Hold on to your memories of sundogs and rainbows, as time writes a premature eulogy
And I feel summertime passing in haste, like running out of patience
Quilted with knit and umbrellas and scarfs and a mild understanding of irony
I feel autumn leaving the race, all done with the exhilaration
It's leaving, leaving behind the weight vying for yesteryear
Leaving promises in its wake, whispering, my love, you're still here
Mercury dances in its skyscraper cell, rising and falling in harmony
And I feel winter stealing my days, to herald another creation. [4]
И я чувствую, как зима крадет мои дни, объявляя иное творение.
Об этом можно прочитать в моем рассказе «Ждать», написанном в 2017 году. Ну, или почти об этом.
Конец.
Некоторые люди не находят время постичь
Твой жизненный путь — это смертный путь.
Суть жизни в коротких приобретениях.
А если что-то сильно тебя уязвит
Сознавай, что-то идет не так.
Песнь жизни — всего лишь песня,
И все идет и проходит.
Формы вещей перед моими глазами
Только учат меня презирать.
Сделает ли время людей мудрее?
Здесь, в пределах моей одинокой оболочки
Мои глаза только заставляют страдать мозги.
Но будет ли так казаться потом?
Приходи завтра, буду ли я старше?
Приходи завтра, может буду солдатом?
Приходи завтра, может буду храбрее, чем сегодня?
Сейчас деревья уже зеленые,
Но будут ли они все также видны,
Когда пройдут время и периоды?
Будучи далеко так долго, я быстро узнал место.
Действительно, это здорово вернуться домой.
Брось распаковывать мой чемодан до завтра
Родная, отключи телефон.
Я снова в СССР.
Ты не знаешь, каков ты счастливчик, парень.
Обратно в СССР!
Танцы ртути в своей небоскребной клети, подымаясь и опадая, как в
ритме рапсодии.
И я вижу изгиб зимы, словно шнурка, во время празднества.
Оттепель причитает за стенами и смеется по углам, восхищаясь своей
очевидной победой, пока я ощущаю, как весна подсчитывает свои деньки,
щеголяя новой сенсацией.
Это будто уходит, уходит под грузом соперничества с прошлым годом.
Оставляет обещания пробуждения, шепча, моя любовь, ты все еще здесь.
Подчинись своим воспоминаниям о солнечных зайчиках и радуге, когда
время пишет преждевременную элегию. И я чувствую, как поспешно
проходит лето, словно теряя терпение.
Сшитая из связанных зонтиков и шарфов, едва понимая иронию, я
чувствую, осень прекращает гонку, заканчивая веселым возбуждением.
Это уходит, уходит под грузом соперничества с прошлым годом.
Оставляет обещания пробуждения, шепча, моя любовь, ты все еще здесь.
Танцы ртути в своей небоскребной клети, подымаясь и опадая в гармонии.
