Понял, что застали тебя врасплох — уж больно нехорошое место для войны! Ну, недолго понадобилось, чтобы понять, отчего так получилось — ты весь в крови и грязи. Тут уж не до выбора дислокации. Я еле тебя узнал.
«А я тебя не узнаю, черт побери!» — напрягался Тойво. — «Хотя знаю!»
— Дальше тебе известно: взял все три револьвера и пошел воевать, как умел. Не бросать же в беде своего однокашника!
Узнавание пришло мгновенно.
— Крокодил! — выдохнул Антикайнен.
— Ага, — ответил тот, усмехнувшись детской кличке. — Он самый! Сторож пансионата НКВД.
Тойво улыбнулся, и беспамятство, наконец, накатило на него, туша боль.
— Здорово, Рейко, как твоя нога? — сказал он и перестал реагировать на окружающее.
Рейно, забрав из рюкзака у раненного Тойво пистолеты, почувствовал прилив возбуждения — очень давно не держал в руках никакого оружия. Полный Георгиевский кавалер, волею судьбы оказавшийся нищим калекой после Революции, никому ненужный герой войны чудесным образом пристроился сторожем в пансионате на заливе.80 Чудом было то, что у него появилась крыша над головой и кусок хлеба, а не только больная нога и видавшая виды клюка.
Сначала пансионат был беспризорный — кто хотел из еврейского правящего класса, тот и приезжал. Безобразничали, конечно, но в меру. А потом образовалось НКВД, которое заинтересовалась старым царским санаторием для горных инженеров и золотопромышленников. Вокруг вырос забор и будка с охраной. Но Рейно, как специалиста по меду и разного рода финским гастрономическим примочкам, оставили на месте. Хромой молчаливый чухонец, исполнительный и обязательный, устраивал всех.
Обжившись во флигеле, он нашел возможность перевести сюда мать, которая тоже нашла возможность перевести сюда невесту для сына. Об отце, Крокодиле-старшем, Авойнюсе, вспоминали, но очень абстрактно: был такой, жил такой, а потом скончался от удушения злодеями.
Мать Рейно, поработав изрядное количество лет посудомойкой, померла в покое и уверенности: с ее сыном теперь будет все в порядке. Да так и вышло.
Невеста очень быстро стала женой, она была русской и после потери родных и близких в 1918 году, считала, что и ее жизнь вот-вот закончится. У них появились дети, причем жену свою он вывез за пределы пансионата — не стоит лишний раз попадаться молодой и привлекательной женщине на глаза обезумевших от всевластия аппаратчиков НКВД.
Нога стала болеть меньше, этому способствовало не только еженедельная баня с веником из крапивы, но и хорошие отношения с доктором, курировавшим помимо разного рода специальных объектов и этот пансионат.
В 35 году его пытались забрать по обвинению в шпионаже на Финляндию, Сенегал и всю Азию, но два раза в неделю приходилось выпускать из кутузки, потому что кто-то из высоких чинов НКВД требовал его париться в бане — Рейно был специалистом по сауне, как и положено настоящему финну. Через пару недель на него махнули рукой и забыли про шпионаж.
Вот такая была судьба у Крокодила.
Когда же у него за поясом оказалось два револьвера и один в руках, то распорядиться ими он захотел по прямому назначению, а не ореху, положим, колоть.
Камышами он опять дошел до поселка, вычислил, где сидят в засаде патрульные и пошел к ним, не скрываясь. Его хромота опять стала объектом самых гнусных шуток, каким милиционеров, видимо, специально обучают в специальных учреждениях. Рейно не отвечал на злословие, вытащил пистолет и двумя выстрелами положил обоих, не испытав при этом никакого угрызения совести.
В его распоряжении было три барабана патронов, то есть, 24 штуки, не жалко было потратить парочку на своих обидчиков.
Рейно обошел лесом залегших оперативников и не стал придумывать ничего хитроумного — просто открыл огонь, не считаясь с боеприпасами. В стане врага в связи с этим прошло замешательство: они, вообще-то, рассчитывали всего на одного противостоящего им стрелка. Тут же их было, как минимум, два. Парни в гражданской одежде, не имеющие реального боевого опыта, засуетились, задергались. Кто-то вскочил и с негодующим криком побежал вдоль берега, будто на открытом пространстве в него будет не так легко попасть.
Тойво бухал из своей пушки, Рейно поддерживал его из своих револьверов, безжалостно выбрасывая их один за другим по мере опустошения боезапаса.
В общем, никто из представителей власти не выдержал перекрестного огня. Можно было по этому поводу сколько угодно негодовать, бегать, сломя голову, но в живых остаться было нереально. Даже в раненных — тоже нереально. Рейно, погрузив Тойво в лодку, методично обошел всех павших в борьбе с контрреволюцией — уж таков был военный закон не оставлять врага за спиной.
Он привязал свою лодку сбоку от лодочной станции, чтобы на нее не упал случайный взор. Впрочем, на данный момент никого случайного в пансионате не было. Как ни странно в середине лета постояльцы предполагали другой отдых вместе с семьей — на Кавказских Минеральных водах, либо в Сочи. Те же, кто по долгу службы оставался на боевом посту, наезжали отдыхать только в конце недели. Никто из живущих в государственных общежитиях пролетариата сюда не допускался на пушечный выстрел. Гопникам, как говорится, здесь было не место.
На всякий случай Рейно укрыл лодку брезентом и, отчаянно хромая, заспешил к единственному человеку, который мог оказать помощь. По счастливой случайности он именно сегодня прибыл, спеша насладиться спокойствием и редким погожим днем.
— Доктор! — сказал ему финн. — Вы можете послужить делу контрреволюции?
Тот прикрыл рукой глаза от яркого неба и деликатно поинтересовался, сохраняя в шезлонге всю ту же расслабленную позу:
— Ну, вероятно, могу. Если только это несильно повредит моему отдыху.
— Тогда пойдемте! — решительно приказал Рейно.
— Ну, вот, отдыху это уже вредит, — пробормотал доктор, поправил на лысой голове панаму, но все-таки поднялся на ноги. — Только не бежите, а то я не поспею за вами, любезный.
Финн не стал обращать внимание на эти слова, так как именно стараниями доктора он мог теперь более-менее сносно ходить, не опираясь на костыль. Он привел своего спутника к лодке и откинул брезент.
— Вот это и есть контрреволюция, — сказал он, указывая подбородком на тело Тойво. — Без помощи загнется вовсе.
— Боже мой! — всплеснул руками доктор. — Не долго мучилась старушка в высоковольтных проводах! Товарищ Антикайнен, не надолго же вас хватило в новом мире!
В этот момент раненный открыл глаза.
— А, доктор Борменталь! Рад встрече. Похоже «разрушители» берут верх, — сказал он и снова смежил веки.
— Вы знакомы! — обрадовался Рейно. — Поможете нам?
— Любезный! — строго посмотрел на
