СССР 2061 - СССР-2061

   - А это идея. Вполне возможно... Технически, я имею в виду. Если говорить подробнее... - он поправил очки и потянулся к маркеру.

   Его опередил Нгок. "Это не ослепит багов. У них есть радары" - написал он.

   "И не нужно. Лазер не работает при нулевой видимости"

   Фархад все-таки забрал у меня маркер и написал по окрестностям рисунка несколько формул, прикидывая что и как нужно сделать.

   "Заберет часть энергии аккумуляторов", - приписал он рядом и посмотрел на меня. Со значением.

   - Рискнем. Мы справимся вдвоем? - архитектор кивнул. - Значит, Нгок и Нила, останутся в рубке на случай, если кто-то выйдет на связь.

   В куполе терраформирования было шумно. Где-то внизу шипела жидкость, в трубах бурлило. Не хватало только сонных вздохов рециклера - он питался от реактора и сейчас не работал. По Марсу было разбросано множество таких систем. Все они вырабатывали парниковые газы. Это было первой частью плана терраформации Марса - превратить Марс в гигантскую теплицу, подняв температуру у поверхности.

   Фархад работал быстро. Он шел, уверенно ориентируясь в сумраке купола, почти не глядя на схему, которую он снял со стены у входа. Временами он останавливался, что-то соединял, что-то переключал, делал пометки на схеме, бормоча себе в бороду. Я нес тяжелый баул с инструментами и светил Фархаду, когда ему были нужны обе руки. Мы собирались запустить рециклер - на этот раз не от реактора, а от аккумуляторов. Кроме того, нужно было изменить цикл реакций, который происходил внутри системы выработки газа. Фархад считал, что моя идея вполне осуществима, но подробностей того, как он собирался это сделать, я не понял - химия никогда не была моей сильной стороной.

   Лучи фонарей прыгали по сплетениям труб, меткам и указателям. Запах, присутствовавший везде на станции, усилился. Во влажной измороси на полу отпечатались следы колес. Баги побывали и здесь.

   Запах преследовал нас повсюду. Чем дальше, тем сильнее он становился. Он был одновременно противен, знаком и в то же время не похож ни на что. В сочетании с монотонностью работы, это начинало сводить с ума.

   Если идея сработает - и это было очень большое "если" - мы сумеем спастись. Но купол все равно придется бросить. И I.M.S. выиграет - взрыв уничтожит все.

   Где могут быть данные по приводу?

   В момент нападения Щедров находился в информационном центре - дальше всех. У него было время. Он вывел из строя компьютеры и информационный центр - чтобы информация не досталась I.M.S. Фотонный привод за последний год превратился в главную цель его жизни. Он не мог просто так уничтожить эти данные. Или мог?

   Вряд ли Ще взял их с собой. Он мог спрятать их в комплексе - либо в инфоцентре, либо в куполе терраформации. Но где? Прятать нужно было так, чтобы потом нашли - сам Ще или те, кто прилетит за ним. Он должен был оставить какую-то метку. Намек. Но любой намек - это подсказка не только нам. Всюду, где мы проходили я видел следы багов. Они, вернее их операторы видели даже больше, чем мы. Если бы тут был хоть какой-то знак: надпись, записка, пометка - они бы непременно его заметили.

   Я покачал головой. Толя против багов. Судьбе нравятся злые шутки. I.M.S. и другие стейты вкладывали огромные средства, чтобы убедить всех, что автоматы (в частности - старательские баги) рано или поздно полностью заменят человека в освоении космоса. Зачем разбрасывать по пространству "мясо в консервных банках", если можно засеять все дешевыми и долгоживущими автоматами, которые делают свою работу лучше человека? Этот довод всегда действовал на Толю как красная тряпка - он непременно лез в спор и доказывал, что автоматы при освоении космоса должны идти впереди, но не вместо человека. Даже I.M.S. не мог обойтись без пилотов Трансов и без помощи колонистов. Машина может решить 90% задач, но среди оставшихся процентов, - доказывал Ще, - найдется такая задача, которая превратит автомат в груду железок и оставит вас ни с чем. С этой философией человечеству нельзя было не только отправляться в космос, но и вообще куда-то двигаться. К чему открывать Америку, если можно просто послать туда автомат?

   - Чем здесь пахнет? - наконец, не выдержал я.

   - Пробой во вторичных контурах, - предположил Фархад, - не очень сильный. Пока газоанализаторы не реагируют, опасности нет. Если понадобится - оденем маски.

   - Надо найти утечку.

   - Зачем?

   Я остановился.

   Мне очень ярко вспомнилось одна из моих первых экскурсий по станции.

   В руках у Ще кювета с мыльной пеной и кисточка.

   "Чувствуешь запах? - спрашивает Толя, - Где-то травит"

   Он взбивает пену и начинает покрывать ею трубки, переходники, соединения. И на стыке труб сквозь пену начинают выдуваться большие, радужные пузыри.

   "Вот оно! - довольно говорит он, - Тетраформетан не пахнет, - поясняет он, меняя прокладку и герметизируя соединение, - И газоанализатор обнаруживает его не сразу - поэтому к нему специально добавляют одорант - вещество, с запахом. Чтобы техник мог обнаружить утечку. По запаху. Мы используем в качестве одоранта..."

   - Мер-кап-тан, - сказал я. Шепотом. Словно это было волшебное заклинание. - Я знаю где спрятан "цзюань", - сказал я. Фархад оторвался от схемы и посмотрел на меня поверх очков. - Надо найти утечку. По запаху. Найдем источник запаха - найдем данные.

   Баги могут увидеть все, что видит человек. И даже больше. Могут услышать, все что слышит человек. И даже больше. И у них наверняка есть газоанализаторы - которые могут вычислить, что в воздухе есть некоторый процент меркаптана. А вот то, что это химическое соединение очень мерзко и противно пахнет - они не знали. И это не пришло в голову их операторам - для них это была еще одна строчка в логе газоанализатора. Этот запах мог почувствовать только человек.

   Источник запаха нашелся у люка, ведущего в потерну за барботером. Соединяющая муфта газопровода была ослаблена на несколько оборотов - достаточно, чтобы "травить" газ. "Цзюань" был спрятан рядом с муфтой. Плоский прямоугольник терабайтового накопителя был засунут под кожух газопровода так, что его не было видно снаружи.

   Рециклер включился, когда мы подбегали к ангару. Сквозь прозрачную стену было видно, как из его зева начали выползать клубы плотного, как чернила, дыма.

   Последним, топая ботинками по рампе, на борт вбежал Нгок. Услышав гудение закрывающейся рампы, я включил стартовое термо. Конвертоплан задрожал от работы турбин на холостом ходу. Крылья с жужжаньем повернулись в горизонтальное положение - я брал низкий старт. Глядя на радар, я мысленно готовился к слепому полету в дыму.

   Цветные точки на экране сползались к ангару, словно муравьи к кусочку сахара. На "Юконе", кажется, поняли чем грозит дымовое извержение - и теперь пытались перекрыть нам пути к бегству. Дым не мешал багам видеть - они были оснащены радарами, но он сделал невозможной стрельбу из лазеров. Любые оптические помехи: туман, дождь или снег рассеивали лазерное излучение, снижая его мощность, а плотный и непрозрачный дым должен был вообще свести КПД лазеров к нулю. И операторы гнали багов к ангару - чтобы подобраться вплотную, где дымовая завеса не защитила бы нас от лазеров.

   Я щелкнул еще одним тумблером. Створки ворот раскрылись, впуская в ангар клубы дыма. Фархад постарался на славу. Дым тек, словно лава земного вулкана. Он был тяжелее воздуха и мгновенно заполнил ангар - стало темно, словно кто-то погасил свет.

   Конвертоплан нырнул в клубящуюся тьму, как спринтер, услышавший выстрел стартового пистолета. Несколько багов успели попытать счастья - позже мы насчитали на корпусе восемь тепловых подпалин с разных сторон. Мы пронеслись над самой землей - я едва успел убрать шасси - выровнялись и заложили вираж, уходя к каньону. Его край был уже близко в тот момент, когда в конвертоплан попали. Я не разглядел, кто стрелял. Кто-то сторожил нас за пределами завесы. Или решил рискнуть и выстрелить через завесу, вслед убегающей добыче. Я так и не узнал этого.

   Что-то сверкнуло - словно по крылу полоснули сварочным резаком. Конвертоплан тряхнуло, я едва удержал управление. В следующую секунду руки сработали сами - катер вильнул в вираже и нырнул в каньон.

   Пилотирование в узком каньоне на "горизонтальном режиме" было рискованным делом. Полет "по приборам" удваивал этот риск. А поврежденное крыло возводило этот риск в квадрат. Я отчаянно боролся с непослушной машиной, стараясь удержать ее строго по центру каньона. В этой неравной борьбе прошло две бесконечных и мучительных минуты. Потом конвертоплан вырвался из дыма - словно вынырнул из темной и мутной реки. Секунду или две я колебался, прикидывая где безопаснее - в каньоне или над ним, потом осторожно повел покалеченную машину вверх, поднимаясь над ржавыми зубами утесов. С этого расстояния Полярная выглядела как одно большое темное облако.