сможет починить сохранительный ящик, и никогда не попадет в светлое будущее. Он возвращался не за этим. Единственной его целью было прийти туда и прыгнуть со скалы вниз, в пустоту, в вечность.
И вдруг через полчаса ходьбы Нострадамуса настигло чувство, которого он никак не ожидал в этой ситуации – ему ужасно захотелось есть. В последний раз он ужинал вечером накануне. С тех пор прошло уже девятнадцать часов. Девятнадцать часов гонки наперегонки с волками и изнурительного подъема на высокую скалу. Ноги стали ватными и отказывались вести его дальше. Он отчетливо понял, что до скалы не дойдет.
Нострадамус улыбнулся. Какая ирония! Не иметь возможности покончить жизнь самоубийством из-за того, что у тебя на это нет сил. В конце концов можно никуда не ходить, а упасть где-нибудь в лесу и лежать, постепенно теряя силы. В конце концов, мучиться придется недолго. Ночью волки ускорят исход. В ответ на эти мысли желудок издал булькающий звук, и Нострадамус понял, что такой вариант ему тоже категорически не подходит. Умирать больше не хотелось. Нострадамус развернулся, и бодрым шагом направился назад, в деревню. Где-то там наверняка должна быть таверна.
– Приятель, принеси-ка мне славный ужин и добрую пинту пива! – крикнул он трактирщику, едва добравшись до трактира, еле передвигая ноги от изнеможения.
Трактирщик смерил его профессиональным взглядом.
– А чем будешь расплачиваться?
Нострадамус замер на пороге. Этого он не предусмотрел. Ведь как легко было попросить у Мерлина немного денег. Он добрый, наверняка бы дал. Или хотя бы прихватить в замке несколько ценных безделушек. Ладно, сейчас. На что он стал бы жить, если бы ему удалось все-таки добраться до заветного двадцать первого века? Сел бы в тюрьму за бродяжничество?
Трактирщик, видя смятение посетителя, хотел было его выгнать, но посетителей сегодня было немного, да и слишком жалким и уставшим был этот незнакомец на пороге.
– Вижу, ты не богат – сказал он сочувственно.
– Совсем не богат.
– Ну а делать ты хоть что-нибудь умеешь?
– Я ученый.
– Ну, на ученье много не заработаешь. Может, ты умеешь лепить горшки, или ковать железо? Я охотно накормлю тебя с условием, что ты отработаешь ужин.
Нострадамус задумался.
– Я не умею делать горшки, и кузнечному ремеслу тоже не обучен… Зато я могу предсказывать будущее.
Ночная тьма уже спустилась на Камбруз. К счастью, погода в этот ноябрьский вечер стояла отменная, что позволило работнику кафе оставить несколько столиков на улице. Сегодня здесь сидело двое посетителей. Официант вынес свечу в банке, чтобы ее не сдуло ветром, и два пледа.
– Хорошо! Вот так бы сидеть и сидеть, дышать, наслаждаться покоем – один из посетителей – полный пожилой мужчина с шумом втянул ноздрями прохладный вечерний воздух.
– Что, тяжелая выдалась неделька? – улыбнулся его собеседник, худой, лет пятидесяти, с усиками на ехидном лице.
– Если бы неделька. Тут полгода без продыха.
– Надо же, я-то думал, в нашем захолустном городишке работа прокурора по уголовным делам – сплошное удовольствие. Ты же, наверняка, знаешь всех домушников в городе, а об убийствах я даже и не слышал.
– До нынешней весны именно так все и было. А потом… Сначала этот пьяница разгромил кафе.
– Месье Гару, как можно…
– Прости, я прекрасно помню, что нельзя оспаривать заключение судьи. Хорошо. Группа американцев подначивала законопослушного французского гражданина, после чего тот, защищая свою честь, в качестве обороны был вынужден нанести американцам небольшие увечья, в результате чего, пострадала мебель и окна кафе… Господи, ну это же чушь! Мы оба прекрасно знаем, что этот дебошир по кличке Герцог наехал на мирных туристов и разнес питейное заведение. Просто эти американцы на суде вели себя так, что ухитрились разгневать судью – мэтра Буше, милейшего человека, и тот в гневе поставил все с ног на голову. Но, слава богу, этому Герцогу хватило мудрости бесследно исчезнуть, как только он покинул стены арестного дома. А тут еще в нашем милом городке ни с того ни с сего завелись иммигранты
– Полно-те, месье Гару. Заводятся вши. А иммигранты – это беженцы из стран, охваченных войной, эпидемиями и голодом. Несчастные люди.
– Я тоже так думал. Возможно те иммигранты, которые поселились в Париже, Лионе, Марселе, действительно несчастные люди, но наши иммигранты – сущие мерзавцы. Внезапно появившись, они целую неделю грабили наших граждан. Правда, по мелочам.
– К счастью их быстро отловили.
– Да, они, видите ли, собрались брать штурмом арестный дом. А сами даже оружия огнестрельного не видели. Оказывается они освобождали какого-то своего соплеменника.
– Вы выяснили, кого?
– Нет. Мы показывали им фотографии всех заключенных, но они никого не узнали.
– Как хорошо, что эти негодяи больше не разгуливают на свободе.
– Как бы не так. В тюрьме эти бродяги узнали, что они беженцы, и что им положено пособие. Сейчас этих ребят выпустили, дали им жилье и приличные ежемесячные выплаты.
– Но теперь-то можно как следует отдохнуть.
Пожилой господин тяжко вздохнул и, наклонившись к самому уху собеседника, грустно произнес:
– Как бы не так.
– Что вы имеете в виду.
– Не рассказывайте никому, но в нашем милом городке, похоже, произошло страшное преступление. Власти скрывают его, чтобы не вызвать паники, но, похоже, все очень серьезно.
– Месье Гару, не томите, расскажите, что же произошло?
– Дело в том, что этой осенью бесследно исчезло несколько человек.
– Какой ужас! Но куда они подевались? Нашли чьи-нибудь останки?
– Ничего нет. Они просто пропали и все. Осложняет дело то, что эти люди из самых незащищенных слоев населения – нищие, бродяги, психически ненормальные. Нам неизвестно даже, сколько их исчезло. Все они были одиноки, и мало с кем общались. Даже некому было заявить об их пропаже. Доподлинно известно о пятерых, но я почти уверен в том, что их гораздо больше.
– Есть какие-нибудь версии?
– Торговля органами, маньяк. Есть еще несколько жутких вариантов. Но сейчас основная – тоталитарная секта. В нашем городе весной появился и до недавнего времени проповедовал на площади некий священник. Исчез он приблизительно в одно время с пропавшими.
– Что он проповедовал?
– Что обычно проповедуют всякие секты? Что скоро апокалипсис, мы все во веки вечные будем гореть в аду, если не покаемся. И прочую белиберду.
– Может, они перебрались в другой город.
– Мы рассматриваем этот вариант. Ищем. Но пока никаких следов не обнаружено. Словно сквозь землю провалились. Короче, столько работы у меня давно не было, честное слово, иногда хочется, чтобы действительно настал конец света, как обещал этот безумный священник. Думаю, вечно жариться на
