стоял на бочке, напротив своего близнеца, и его тяжёлые орудия угрюмо пялились на пёстрый круговорот восточной жизни. Их жерла закрывали парусиновые просмолённые чехлы; над полубаком натянут от солнца широкий тент, и в его тени орудий пятеро матросов отдыхают от трудов праведных, расстелив на досках палубы брезенты. Надо будет отпустить часть команды на берег, подумал Ледьюк. Конечно, подобная увольнительная наверняка не обойдётся без неприятных происшествий: драк в припортовых тавернах, где в отличие от других заведений города подавали спиртное, дебошей на местном рынке, скандалов в квартале борделей. Ещё и ножом пырнут кого-нибудь — вон, во время стоянки в Адене зарезали машиниста с «Ахерона»… Но — ничего не поделаешь, ремонт затягивается, люди, запертые в броневых коробках, ворчат, не скрывая недовольства, так и до беспорядков на борту недалеко. Ничего серьёзного, конечно, до трибунала дело не дойдёт — но и без наказаний не обойтись. Порка провинившихся, столь популярная в британском флоте под запретом ещё с прошлого века, со времён Революции; на судах Третьей республики плети заменены приковыванием ножными кандалами к железному пруту, в каковом виде провинившиеся и должны проводить назначенный срок.
В Басру французский отряд вынужден был зайти для ремонта. При переходе через Аравийское море отряд попал в шторм, и «Стикс» получил довольно серьёзное повреждение машины. Можно было кое-как дотянуть до Бомбея или цейлонских портов — но заходить в гости к британцам Ледьюку не хотелось — отношения Парижа и Лондона всё ещё оставались натянутыми. Перспектива же ползти через весь Индийский океан с неисправными машинами не привлекала, да и закончиться это могло скверно.
Можно было повернуть назад и следовать в Аден или во французский Обок. Но в Обоке, и Ледьюк знал это на собственном опыте, было неважно с ремонтными мощностями, там они застряли бы надолго. В Адене же стояла русская эскадра — два броненосных фрегата, пароход-плавмастерская и винтовой клипер. Несмотря на недавний инцидент в заливе Таджура (в котором Ледьюк принимал непосредственное участие) отношения между Парижем и Петербургом были далеки от состояния войны, и никакойугрозы для французского отряда корабли под Андреевскими флагами не представляли, Ледьюку страсть, как не хотелось заниматься починкой, имея такое соседство. Так что, вместо того, чтобы разворачиваться и брать кус на Баб-эль-Мандебский пролив, в Аден, он предпочёл сделать крюк побольше — скомандовал поворот на норд и, миновав Оманский и Персидский заливы, подняться по реке Шатт-эль-Араб до слияния Тигра и Ефрата, в турецкий порт Басра.
Здесь имелось всё, необходимое для починки, и Ледьюк рассчитывал задержаться в Басре не более, чем на неделю. Однако, работы затянулись, и перед французским капитаном вырисовывались ясным перспективы опоздания к пункту назначения порт Сайгон в Кохинхине. Адмирал Курбэ будет крайне недоволен — но тут уж ничего не поделать, неизбежные на море случайности…
Ладно, о неприятностях будем думать по мере их возникновения — а сейчас зачем портить себе неожиданно выпавшую передышку в непростом океанском походе? Ремонт почти закончен, 'Стикс приводят в порядок, ликвидируют следы работ, придавая кораблю прежний нарядный вид — день, два и можно будет поднимать якоря, выходить в океан. А пока — почему бы напоследок не получить свою малую толику человеческих радостей? Ледьюк никогда прежде не бывал в Басре, но слышал, что в чистой части города имеются вполне приличные заведения. Вино и крепкие напитки там, разумеется, под запретом — зато восточная кухня выше всяких похвал, а танцовщицы в прозрачных шальварах и обнажёнными животиками соблазнительны и охотно составят досуг гостю из Европы.
Ледьюк повернулся к вахтенному офицеру.
— Прикажите шлюпку, мсье Орвилль. Я на берег, вернусь к девятой склянке. Когда старший офицер появится на мостике — передайте, что корабль остаётся на нём.
И сбежал, едва касаясь надраенных поручней трапа вниз, на палубу, где шлюпочный старшина уже выкликал зычно гребцов капитанской гички.
* * *
Османская империя,
Город Басра,
европейский квартал
— Фатима! — женщина потрясла колокольчиком. — Фатима, подойди, помоги!
Снова дребезжащий звон — и снова впустую.
— Фатима! Где тебя черти носят?
Не пристало природной аристократке чертыхаться — но чему не научишься на палубах кораблей, к которым так неравнодушны оба её супруга — и первый, ныне покойный, владелец бельгийской судоходной компании, и второй — блестящий русский офицер, остзейский барон, отчаянный искатель приключений. Где он был, когда похищали обожаемую супругу, да ещё и находящуюся в интересном положении. Срок беременности, правда, невелик и пока не слишком сказывается на фигуре — однако помощь требуется всё чаще. Потому похититель — жуткий тип со шрамом на смуглом, словно вырубленном топором лице — вынужденбыл нанять в Триполи служанку. Та сопровождала караван до самой Басры; здесь её заменила другая, по имени Фатима.Новая служанка была не так ловка, как прежняя, однако Камилла перемене скорее обрадовалась. Фатима, немного говорившая на английском, оказалась крайне словоохотлива — от неё-то баронесса узнала множество полезных вещей. Например — название города и даже улицы, где похитители сняли особняк. Камилла провела здесь уже неделю; человек со шрамом появлялся нечасто, проводя время в городе в сопровождении двух своих подручных. Третий обычно оставался в особняке, выполняя роль охранника.
Дверь распахнулась.
— Фатима ушла на базар, госпожа. — слуга-охранник поклонился, не переступая порога.
— Давно её нет? И где остальные?
Молчание. Камилла давно привыкла, что её вопросы остаются без ответа. Впрочем, она и так знала, что в доме никого, кроме их двоих нет.
Сейчас нет. И долго это, скорее всего, не продлится.
Взгляд на часы — стрелки показывают три часа с четвертью пополудни. Если служанка ушла… ну, скажем, минут десять назад — то её не будет не меньше часа. Остальные могут вернуться в любой момент, но тут уж придётся полагаться на простое везение.
Нельзя сказать, что Камилла раньше не думала о побеге. Думала, конечно, строила планы, выжидала подходящего, как ей казалось, момента, когда похитителей не окажется рядом. А дождавшись — каждый раз отказывалась от попытки. Бежать на самом деле было некуда — в пустыне беглец без воды, припасов и какого-ни то средства передвижения обречён. В любом же из городов и селений, где караван останавливался на ночлег (она проделала весь путь в паланкине, укреплённом на
