— Не-е-е-ет! — душераздирающе закричал Алекс.
Парень, забыв о собственной безопасности, бросился к девушке и, упав около нее на колени, попытался взять ее на руки, как вдруг очередной луч сразил и его самого.
Тропы, встав на дыбы, бросились врассыпную, разрывая связывающие их подвесные носилки в клочья. Люди в панике искали хоть какое-нибудь укрытие, но сухие стволы деревьев были слабой защитой от неизвестного оружия. Вот уже и Кассандра, и Виктор, и Томас неподвижно лежали на земле. Оставался только лишь Варм. Но и его поражение страшным лучом было делом времени. Мужчина, используя свои инстинкты и навыки охотника, ловко уворачивался от опасности, но дыхание его стало тяжелым, он уставал. Варм не знал, сколько еще выдержит, но он не привык сдаваться, поэтому раз за разом совершал немыслимые кульбиты, уходя от соприкосновения со смертоносным лучом, вспышки которого происходили уже с куда меньшей скоростью. У постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что невидимый стрелок просто устал. Но Варм чувствовал, что за ним внимательно наблюдают. У мужчины в голове появлялись и исчезали какие-то образы. Он точно знал, что ничего подобного до сих пор с ним не случалось.
Вот ему показалось, что он смотрит откуда-то свысока на участок мертвого сухого леса, и там внизу, словно подталкиваемый ярким лучом света, прыгает маленький человечек. Прыгает ловко, можно сказать, виртуозно! В самой глубине памяти шевельнулось детское воспоминание: вот он, ребенок, сидит у своей матери на коленях, а у её ног прыгает и резвится маленький котенок. Зверёк смешно кувыркается и пытается поймать кончик ветки дерева, которым Варм дразнит его.
Еще один головокружительный кульбит, и, как вспышка в мозгу, понимание происходящего! Ведь теперь он, Варм, сам стал этим самым котёнком, с которым играли не с помощью безобидной палочки — игра шла не на жизнь, а на смерть. Эта мысль вспышкой понимания прожгла мозг охотника и… не вызвала ровным счётом никаких эмоций. Он слишком устал. Его мышцы налились свинцовой тяжестью, слипшиеся от пота волосы лезли в глаза, дыхание с хрипом вырывалось из его груди.
«Ещё один прыжок, и всё… больше не буду их веселить. Пусть убивают», — во время очередного сальто пронеслось в голове у Варма. Но в момент приземления мышцы автоматически сжались, готовясь к новому, возможно, самому последнему прыжку в его жизни.
Мышцы напряглись и, дрожа, замерли, не находя применения своим истощенным силам. Луч исчез, исчез и больше не появился. Мужчина в изнеможении опустился на островок чахлой травы. Он оперся руками о землю и заметил, как они дрожат. Охотник подумал, что в последний раз он так сильно уставал только на охоте за Голым Глотом. Но там он был охотником! А сейчас… сейчас он не был даже дичью. Он был игрушкой!
Мужчину бросило в жар. Он медленно поднял голову и полными ненависти глазами посмотрел на вновь занявший выжидательную позицию объект. В его голове тут же раздался отвратительный смешок. И мозг человека ответил на вторжение резкой болью. Варма испугался. Он ни на мгновение не усомнился в трезвости своего рассудка, тем более что среди аборигенов телепаты встречались довольно часто. Да и за примерами не надо было далеко ходить. Его собственная жена — Агайя — могла общаться на расстоянии. А взять недавний случай с Глотом, когда тот почувствовал, что человек в беде, и спас Варма от своего дикого сородича! Но тут было другое! В его голову без спроса залезли чужаки! А это означает, что любая мысль, любой план по истреблению захватчиков немедленно станет и их достоянием! От такой мысли мужчину бросило в дрожь. Он почувствовал немыслимое отчаяние, понимание собственного бессилия и от этого неконтролируемое, яростное, поистине животное бешенство захлестнуло охотника.
Он вскочил на ноги, схватил валявшийся неподалеку ствол небольшого деревца и принялся крушить находящиеся вокруг него сухие деревья. Куски веток и щепки от стволов веером разлетались в разные стороны. Гнев постепенно уходил, и в маленьком, освободившемся от него островке мозга, мелькнула крамольная мыслишка. Мелькнула и пропала, однако накрепко застряла где-то глубоко в подсознании мужчины. Он только теперь осознал, что больше не появляется смертоносный луч, унесший жизнь его жены (которая, по существу, так и не стала ею), жизнь его единственного друга — Шестинога и новых друзей, к которым он уже успел привязаться.
Его никто не трогал, но он отчётливо чувствовал, что за ним наблюдают. Именно так он и старался теперь делать — чувствовать, а не думать, и это было ой как сложно. Он чувствовал, что найдет способ отомстить за них всех! А пока он должен быть интересен пришельцам. — Что? У них нет котёнка? Он станет им! Он будет замечательным, весёлым, самым игривым котёнком для этих мелких пакостников. Он будет ждать!
Варм бросил на землю остаток дубинки и, собрав последние силы, принялся прыгать и кувыркаться так, как недавно делал это, спасаясь от луча смерти.
