на меня.
— А разве за внедрение тоже я отвечаю? — поразился я. — По постановке задачи был уверен, что моя работа состоит только в том, чтобы найти способ улучшить показатели работы предприятия. Никакой власти внедрять и контролировать мне дано не было.
— Так и есть, — подтвердил Захаров. — Но ты нашёл этот способ? Он сработал?
— А по итогам октября что получилось? — взглянул я на Ганина. — Есть какие-то изменения?
— Прибыли от автобазы нет, — ответил Ганин, потупив глаза.
— Ну, мы же обсуждали, что прибыль, по любому, есть, — посмотрел я на Захарова. — Она, просто, в прибыли от той продукции, что обеспечивается работой автобазы. Мы же не тратим средства на доставку материалов.
— Всё равно, проверь, — многозначительно взглянул на меня Бортко.
— Хорошо, — тут же согласился я. — Сразу после праздников поеду на автобазу.
Что там опять за подковёрные игры? Или Ганина хотят проконтролировать?
— И пора заняться шинным заводом, — распорядился Захаров. — От него, тоже, что-то проку мало.
— Хорошо, — взялся я за ежедневник.
— Макар Иванович, дай Ивлеву телефон директора шинного завода, — велел Захаров, — а я ему позвоню, предупрежу, чтобы тесно сотрудничал.
Потом обсудили ещё несколько вопросов, которые лично меня не касались. Но я слушал внимательно, вдруг потом скажут этими предприятиями заняться, и я хоть буду понимать, какие у нас вопросы по ним уже были.
Когда мужики начали отмечать праздник, поддержал пару тостов и решил смотаться. Мне ещё лекцию для КГБ готовить и записки для Межуева расписывать.
Вернулся домой, а Галия сообщила, что звонила бабушка, пригласила к ним завтра на праздник.
— Надеюсь, ты не собираешься завтра с детьми на демонстрацию идти вместе с ней? — спросил я — В университете еле отбился, сославшись на то, что в конференции недавно участвовал, а тут такое…
— Да нет, конечно, какая демонстрация с младенцами, — улыбнулась жена. — Мы к часу если подъедем, они уже вернутся.
— Загит Джиганович, вы с нами? — решил я не оставлять тестя одного дома.
— Нет. Мы с Маратом в Святославль поедем.
— А на заводе как? — поинтересовался я, не став развивать вопрос. Ясно же, по какому поводу поедут — вещи забирать…
— А. Всё хорошо. Меня берут в отряд государственной пожарной службы ЗИЛа на южную территорию.
— А что ж вы молчите-то? — обрадовался я.
— Не успел сказать, — виновато ответил он.
Ну, оно и понятно, — с сочувствием подумал я. — У него сейчас такой период, что всё неважно. Вся жизненная энергия уходит на переживания о разрушенной семье…
Ирина Леонидовна попрощалась с нами до четверга, собираясь опять уехать домой. Раз мы уезжаем в деревню на два дня, то нет ей смысла здесь оставаться.
Остаток вечера метался между детской и кухней, где писал записки для Межуева.
Пацаны плохо спали оба. Заснут на руках, только в кроватку положим, опять просыпаются и давай вопить. Мы уже им и водички укропной дали, и животики помассировали, и тёплые марлечки я им утюгом нагревал, чтобы животики погреть.
— Съела, что ли, что-то не то? — спросил я жену.
— Да не ела я ничего такого, — чуть не плача, ответила она.
— Сглазили, наверное, — предположил Загит.
— Да кто их на балконе сглазит? — отмахнулся я.
— Доктор сегодня приезжал с новой медсестрой! — вспомнила Галия.
— Точно! — спохватился Загит и поспешил к телефону.
Ну, начинается! Алло! Скорая! Мне детей сглазили! Приезжайте срочно!
— Диля? — услышали мы. — Здравствуй. Что нам делать? Мальчишки плачут весь вечер…
Получив исчерпывающие инструкции от сестры, Загит вернулся к нам и по очереди умыл малышей, что-то приговаривая.
И это доблестный пожарный…
— Вот, она ещё сказала, что в следующий раз, когда эта медсестра опять придёт, булавку на одежду нужно приколоть каждому…
— А давайте, без булавок! — перепугался я. — Вдруг, раскроется и уколются! Вдруг с одежды слетит и в рот засунут, не дай бог! Умоем, лучше, сразу. Вы запомнили, что надо говорить? Запишите, пожалуйста. Галия их сразу умоет, после доктора. Да, дорогая? Только не забудь.
А пока я уговаривал их не использовать булавки, умытые пацаны успокоились и стали засыпать. Вот и не верь после этого во все эти премудрости.
Малыши уснули, и мы перебрались в кухню попить чайку в тишине и покое.
— Скоро ремонт подойдёт к концу, — вспомнил я. — Надо будет Марата попросить помочь нам вещи перевезти.
— А мне тут так понравилось! — вдруг заявила жена. — Я бы лучше тут осталась.
У Загита челюсть отвисла от такой дочкиной простоты. Он с таким лицом потрясённым сидел, что я рассмеялся:
— Задачу понял, товарищ Ивлева. Разрешите выполнять?
* * *
Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе часового завода «Полёт».
Улучив момент, когда рядом никого не оказалось, новый начальник охраны подсел к Захарову поближе и тихонько спросил:
— А кто такой этот Ивлев? Откуда он? Вроде, молодой совсем, а такие глубокие вопросы поднимает. Не каждый взрослый на эти темы задумывается… А тут, чувствуется, и подход продуманный и рассуждения человека с жизненным опытом… В голове, если честно, не укладывается, глядя на него. Я в этом возрасте был балбес-балбесом…
— Да, такой вот у нас младший товарищ, — с гордостью улыбнулся Захаров, как будто сам родил и воспитал Пашку. — Вы правы, Андрей Юрьевич, не по годам умный и предусмотрительный молодой человек. С огромным потенциалом…
— Уму непостижимо, — ответил Мещеряков. — Первый раз с таким сталкиваюсь. Вам не кажется это странным или подозрительным?
— Странным? Да, кажется, — кивнул Захаров. — Подозрительным? Ну, не знаю… А что в этом подозрительного?
— Сам ещё не понял, — задумчиво ответил Мещеряков.
* * *
— Ну, доча, ты даёшь! Скромнее надо быть, — осуждающе покачал головой Загит, глядя на Галию. — Помнишь, как в сказке было — можно с разбитым корытом так остаться…
— Да ладно, — остановил я его. — Надо ставить перед собой великие цели! Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
— Уже и помечтать нельзя, — шкодливо улыбнулась жена.
— Мечтай, дорогая, конечно, мечтай, но аккуратно выбирай цели, — улыбнулся я ей в ответ.
