Андрей Посняков - Удар судьбы

— Но как же я… мы выберемся?

— Об этом не беспокойтесь, уважаемый Али. Я все устрою наилучшим образом. Только вот, ваши люди… с ними, увы, придется расстаться — не могут же убежать все трое.

— Нет! — безапелляционно воскликнул Лешка. — Эти двое — лучшие друзья Чюнуса Оглая. Как я могу вернуться без них?

— Понимаю, — закивал следователь. — Верная дорога на плаху. Везде семейственность — и это плохо.

— Уж куда хуже, — согласился юноша.

— Что же вы их взяли?

— Сами напросились… Так что насчет побега?

— Устроим. Только уже не побег…

…А кое-что поумнее.

Это «поумнее» оказалось банальным «переводом» узников в «другую тюрьму» и в конце концов все равно закончилось побегом. Люди Никифора Кратоса даже любезно подвезли мнимых лазутчиков туда, где начиналась примерная граница турецких владений. Точной ее градации никто не знал. Вот, вроде бы это селение — трапезундское, а вон то, где мечеть с минаретом — турецкое. Или наоборот. В вопросы веры турки особо не вмешивались, а налоги на завоеванных территориях устанавливали заметно меньше, чем до их захвата, что, конечно же, было приятно сердцу каждого разумного обывателя. Вот те и «голосовали» сердцем, всячески помогая туркам. А некоторые, впрочем, не помогали — а, наоборот, нападали на турецкие отряды, по каким уж причинам — бог весть. Может, суверенную родину сильно любили, а скорее всего, занимали в ней довольно высокопоставленное положение и были очень недовольны возможным изменением статуса. Такая вот была неразбериха.

— Так мы сейчас где? — выслушав Георгия с Владосом, поинтересовался Лешка. — На турецкой территории или нет?

— А бог его знает! — парни отозвались хором. — Может, спросить у кого?

Лешка посмотрел по сторонам — местность выглядела довольно пустынной: унылые серые камни, пожухлые пальмы, такое серое море, и над всем этим — мрачное, затянутое тучами небо. Ветер гнал по узкой дороге серую пыль.

— Что-то не вижу я здесь никого, у кого можно хоть что-то спросить, — скептически произнес Лешка и посмотрел на приятелей. — А что, ребята, хорошо бы сейчас придумать, что нам со всей шпионской информацией делать?

— С чем?

— Ну, с теми грамотами, что нам дали.

— Можно продать туркам, — задумчиво произнес Владос. — Они, наверное, купят. Даже — скорее всего. А можно и не продавать — выкинуть.

— Угу, — кивнул Лешка. — Стало быть, я так понимаю — поступило два предложения. Продать или выкинуть. Что ж, будем голосовать. Кто за то, чтобы продать? Ну, что ж вы?

Парни явно замялись.

— Тогда попрошу высказываться!

— Можно, конечно, и продать, — тихо произнес Владос. — Нам это выгодно. Но, с другой стороны — таким образом мы нанесем урон трапезундцам.

— А это — самое что ни на есть предательство! — Георгий махнул рукой. — Хоть мы и недолго прожили в этом городе и не успели завести друзей, все равно, я — за то, чтобы не причинять горя людям. Не продавать!

— И я так думаю, — кивнул Владос. — Понимаешь, Алексей, одно дело — старик Николай, Никифор Кратос и прочие им подобные, совсем другое — остальные. Может, не очень-то они и ждут турок? Я тоже против продажи.

— Ясно, — Лешка вдруг улыбнулся. — Я, значит — за? Напрасно вы так считаете.

— Да мы вовсе…

— Только у меня еще одно предложение, третье! — юноша лукаво посмотрел на друзей.

— Какое же? — удивленно спросил Георгий.

— Не продавать и не выкидывать, а сжечь! Чтобы даже пепла не осталось от всей этой предательской гадости! Если хотят турки захватить Трапезунд, пусть захватывают честно, а мы им в этом деле не помощники.

— Хорошо сказал! — похвалил Владос. — Просто замечательно. Где бы вот только отыскать огниво?

Друзья огляделись по сторонам и, не сговариваясь, вздохнули — больно уж безрадостной казалась местность. И, главное, пустынной. Хотя нет, впереди, на пригорке пылила какая-то арба.

Приятели переглянулись:

— Догоним?

— Можно, — Лешка поморщился — все же таки еще сильно болела спина и плечевые суставы. — Только вот быстро бежать я пока не могу.

— Я тоже, — мотнул головой Георгий.

— Тогда я сбегаю за вас, — Владос улыбнулся — как-то так вышло, что в застенках он пострадал меньше всех.

Запряженная медлительными волами арба, поскрипывая колесами, неспешно катила в гору, и быстроногий грек догнал ее в один миг, о чем-то заговорив с возницей — морщинистым крестьянином в широкополой войлочной шапке. Крестьянина этого Лешка с Георгием рассмотрели чуть позже, когда подошли ближе. Поздоровались, слегка поклонившись.

— И вам тоже здравствовать! — откликнулся возница. — Ваш товарищ сказал, что вы ищете огниво?

— Да, неплохо было бы сейчас развести костер, обогреться.

— А далеко ли держите путь, позвольте узнать? — крестьянин говорил на странной смеси греческого и заимствованных тюркских слов, впрочем, было понятно — Лешка, кстати, давно уже навострился балакать на языке ромеев.

— Мы идем в… в Синоп, — незаметно подмигнув друзьям, пояснил Владос.

— Не близкий путь, — крестьянин покачал головой. — И весьма опасный — в горах много разбойников.

— Вообще-то нам надо в Константинополь, — встрял в беседу Георгий. — Сесть бы сейчас на какое-нибудь попутное судно — и да поможет нам святой Николай!

— А, так вы христиане! — возница явно обрадовался. — Тогда зачем вам нужно в Синоп, к туркам?

— Мы ж говорим — ищем попутный корабль.

— Зря туда идете, — крестьянин сурово покачал головой. — А я вот еду в предгорья, за хворостом. Если подождете или поможете — приглашу вас к себе в гости. Там что-нибудь и придумаем насчет судна — у нас в селении много рыбаков.

— Отлично! — Лешка всплеснул руками. — Мы были бы вам очень признательны! И, конечно, поможем с хворостом.

— Ну, тогда садитесь!

— Да нет, — Лешка переглянулся с Георгием. — Мы уж лучше пешком. Сидеть, знаете ли — невмоготу.

— Что так?

— Турецкие плети.

— Ага, и вы не любите турок!

— А вы?

— А кто их здесь любит? — крестьянин стегнул быков. — Правда, турок турку рознь. Но все ж… Янычары — это, скажу я вам, сущее бедствие. Головорезы, каких мало.

Владос усмехнулся:

— Да знаем мы янычар. Они, кстати, не турки, а бывшие христианские мальчики…