чём толкует Эйрих последние годы. Просто раньше с кем-то, кроме Зевты и отца Григория, говорить об этом не было никакого смысла. Какой смысл сегодня? Никакого, просто Эйрих решил пролить немного света в тёмную юрту сознания Хумула.
— А с кем они там воюют? — спросил бывший охотник.
— Пока не воюют, но ждут войны с Сасанидами, — ответил Эйрих.
— А это ещё кто такие? — не понял Хумул.
— Это большая держава на юго-востоке, — пояснил Эйрих. — Их армия исчисляется сотнями тысяч, потому что населения несравнимо больше. Так что они выглядят куда опаснее, чем какие-то там готы, половина которых вообще ушла дальше на запад. Но если силы, вдруг, освободятся...
— А как они могут освободиться, если они ждут войны? — задал первый разумный вопрос Хумул.
— Если эта война случится, — ответил Эйрих. — После чего они заключат мир, гарантирующий, что они не будут нападать друг на друга следующие несколько лет.
— Ой, когда это будет ещё... — легкомысленно махнул рукой Хумул.
— Может, война уже идёт, — пожал плечами Эйрих. — Мы узнаем об этом последними.
— А-а-а... — удивлённо протянул бывший охотник. — То есть если, допустим, сейчас идёт война с этими... ну ты понял, то она закончится, римляне поймут, что можно убрать пару армий и тогда нам конец?
— Видишь? Ты начинаешь понимать моё беспокойство, — серьёзным тоном произнёс Эйрих. — Поэтому нужно уходить на запад, к Алариху.
— А почему к нему? — ещё сильнее удивился Хумул. — Он ублюдок, каких поискать!
— Как минимум, он ослабил западных римлян, — выдал аргумент Эйрих. — Они точно стали слабее, чем были до него. Это значит, что если туда придём мы, то сумеем добить их или... поддержать против Алариха.
— Ох ты, хитрый сукин сын! — поразился бывший охотник. — Ну, выдал! Ну, даёшь! Ха-ха-ха! Ох, опасный ты малец, Эйрих!
— Я просто вижу чуть дальше, чем остальные, — пожал плечами мальчик.
— Не-е-ет, дружок, — с усмешкой произнёс Хумул. — Это не «просто вижу чуть дальше». Ты думаешь не так, как остальные — в этом всё дело. Твой отец, во время попоек, часто говаривал, что у тебя ума палата. Я хорошо знаю твоего отца, и он бы не стал столь часто хвастаться умом своего сына, если бы за этим ничего не стояло. Если продолжишь так же, будь уверен — мой топор и щит всегда будут смотреть на твоих врагов.
— Мне приятны твои слова, Хумул, — дежурно улыбнулся Эйрих. — Я их запомню.
Он добивался не этого, на самом деле. Его безобидный план имел конечной целью распространение слухов о том, что Эйрих — это голова, которая если что-то говорит, то это обязательно что-то умное, мудрое и ценное. А ещё он хотел влить «затравочного айрага» (1) в умы воинства, дескать, в мысли о походе на запад что-то есть. Если их идею не поддержат дружинники с воинами — никто никуда не пойдёт. Это будет значить, что они останутся у Дуная, ждать верной смерти.
Хумул поддерживал связи мало с кем, потому что склочный характер его мало кому нравился, но вот если он поддерживал связи, то они были крепки — у него есть, минимум, трое друзей в отряде Эйриха. И поэтому они точно узнают мнение бывшего охотника о том, о чём говорил Эйрих. Дальше сведения поползут в среде остальных воинов, а уже по возвращению в деревню в головах всех членов отряда Эйриха будет правильно сформированная позиция по вопросу необходимости ухода в Италию. Воины и дружинники распространят эту информацию дальше, родителям, друзьям, а потом всё это услышат дети, женщины, старики — надо просто дождаться, пока это мнение заквасится и превратится в общее убеждение. В прошлой жизни Эйрих неоднократно прибегал к такому способу, поэтому знал, что делает. Надо только подождать.
А вот предложение собственной верности от Хумула — это неожиданно, но приятно. С другой стороны, предвидеть это было можно. Ведь кто такой Эйрих? Это сын вождя. Вождя, который уже получил такую власть, что уже можно говорить о передаче её по наследству. Это редкость, но так бывает. Живой пример — визигот Аларих.
В остальных же деревнях вождь — это не абсолютная власть. Дружина может диктовать свои условия вождю и сильно влиять на то, как будет жить дальше вся деревня. Например, при покойном Брете дружина голосовала за то, куда именно будет осуществлён набег. Поэтому вождь так заинтересовался предложением Эйриха учить латынь, чтобы получить дополнительный инструмент влияния на дружину — Брете были нужны аргументы для уговоров дружины. То есть, нет такого принципа «я вождь — мы идём туда — я так сказал».
Но Эйрих уже очень много сделал, чтобы у Зевты появилось больше безоговорочной власти. Главное — это успех. Это Эйрих наводил набеги на самые жирные виллы и поселения, это Эйрих сумел разглядеть хитрый заговор римлян, притворившихся друзьями, это Эйрих скоро вернётся в деревню с дорогими товарами и щедрыми дарами.
Эйрих — это значит успех. Но, ещё раз, чей он сын?
/30 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины/
На этот раз, встреча с Кассием Алиментом проходила в его загородном доме под Афинами.
Здание это было огорожено декоративной кирпичной оградой, едва ли способной удержать штурм — высотой она была в рост Нимана Науса, то есть не очень высокой. Само здание имело П-образную форму и внешним видом напоминало первую захваченную Эйрихом виллу. Побеленные стены, крыша из красной черепицы, декоративные растения, абрикосы, вишня — это, даже на взгляд Эйриха, видавшего красоты, выглядело красиво и несколько умиротворённо. В таком месте хочется расслабленно валяться на ложе для принятия пищи (2) и кушать виноград под журчание фонтана...
Римлянин теперь был не бледным, а серым. Видимо, здоровье начинает потихоньку оставлять его в одиночестве. Эйрих считал это прямым следствием пьянства, коим грешат многие состоятельные римляне, если верить Виссариону. А ещё, на совместных пьянках, они предаются мужеложеству и иному разврату.
«Хуже всего не когда не можешь получить то, чего хочешь», — подумал Эйрих философски, — «а когда нечего хотеть».
Хорезм пал потому, что его знать не отказывала себе ни в каких удовольствиях. Они перестали быть воинами, став жалкими созданиями, неспособными дать отпор внешней угрозе.
«Их отцы были достаточно сильны, чтобы собрать под
