единой властью огромную державу...» — подумал Эйрих, ожидая, пока рабы разложат яства на столике.
Хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед II был слабым правителем, трусливым и легко поддающимся обстоятельствам. Вместо решительного генерального сражения он предпочёл рассредоточить свои войска по укреплённым городам — искренняя глупость, обрёкшая их многочисленную армию.
Зато сын хорезмшаха, Джелал ад-Дин, оказался истинным правителем. Он был врагом, но Эйрих признавал волю и мастерство этого человека. Он один из немногих, кто бросил вызов Чингисхану и даже сумел одержать несколько побед.
«Моя вина в этом есть», — подумал Эйрих. — «Если бы я не поддался уговорам матери...»
Оэлун, мать Темучжина, видя успехи, которые делают другие сыновья, захотела, чтобы Шиги-Хутуху, усыновлённый в раннем детстве, тоже получил немножко воинской славы. Спорить с матерью — гиблое дело, которым Темучжин не хотел заниматься.
Всё началось с того, что Джелал ад-Дин разбил преследующий его отряд из семисот воинов, обладая, при этом, тремя сотнями — Темучжин недооценил его, слишком рано посчитав, что с Хорезмом покончено. Затем этот хорезмиец разбил войско, осаждавшее Кандагар — из-за этого Темучжин был вынужден послать за ним внушительное войско из четырёх туменов.
«Надо было послать в два раза больше», — с сожалением подумал Эйрих. — «Но как узнать заранее, что недобиток сплотил вокруг себя семидесятитысячную армию?»
Шиги-Хутуху получил долгожданную армию, чтобы разбить, по данным, полученным Темучжином, немногочисленное войско последнего хорезмшаха Джелал ад-Дина. Но хорезмийцев оказалось гораздо больше, поэтому полководческая карьера сводного брата закончилась очень быстро. Хорезмийцы разбили монгольскую армию, вселив дух в свои разрозненные войска.
Братец бежал и приполз домой, как побитая собака. Это навсегда поставило точку в его полководческих амбициях.
«Это просто было не его», — подумал Эйрих, прикладываясь к кубку с разбавленным вином.
Темучжину пришлось лично выдвинуться на устранение этой неожиданной хорезмийской проблемы.
Догнал он его на реке Инд. Два дня без еды и сна — так назвали эту погоню его воины.
Хорезмиец пытался переправиться через реку на сооружаемых транспортах, но не успел и был вынужден принять бой на условиях Темучжина.
Это была впечатляющая битва, сильно пощекотавшая нервы и полная критических моментов, когда на кону было всё...
Джелал ад-Дин многому научился, извлекая опыт из битв с монголами: он не позволил своим флангам контратаковать, когда войско Темучжина перешло в ложное отступление, а затем, после настоящего лобового натиска монголов, он сумел отбросить центр монгольского войска и контратаковать. Контратака была настолько успешной, что Темучжин был вынужден бросить в бой резерв из кешиктенов — такое случалось очень редко до этого и впредь.
Но, всё же, хорезмийцу не хватало опыта и толики безумия, потому что он не предвидел, что Темучжин может отправить целый тумен через труднопроходимые горы с целью зайти в тыл левому флангу врага. Не предвидел, поэтому поплатился.
Сокрушительный удар с тыла порушил, следует сказать, крепкие формации, после чего войско Джелал ад-Дина было обречено. Сам хорезмшах, в броне, с оружием, на коне, прыгнул с высокого обрыва, прямо в Инд.
Темучжин тогда очень впечатлился этим отчаянным шагом, поэтому приказал не стрелять. Хорезмшах пересёк реку и даже яростно пригрозил ему саблей с того берега.
«Истинный воин», — подумал Эйрих. — «Таким должен был быть Джучи...»
— Итак... — заговорил Кассий. — Я успел собрать только три тысячи солидов, остальные две тысячи семьсот двадцать два солида будут завтра.
— Меня это устраивает, — кивнул Эйрих. — Виссарион, передай нужные ящики.
Они решили, что лучше распределить драгоценности по деревянным ящикам с заранее известным номиналом, чтобы облегчить передачу товара частями. Сейчас Виссарион передал Кассию три ящика, стоящие по тысяче солидов каждый. Золотые украшения отличались большим разнообразием, но каждой вещи они нашли свою цену.
— Кушать? — спросил Альвомир, глядя умилительно-просяще.
Эйрих посмотрел на своего подопечного почти по-отечески:
— Можно, Альвомир, можно.
Здоровенный гот присел на корточки прямо перед столиком и начал жадно поедать мясо птицы, колбасу, закусывая всё это сочными абрикосами. Кассий смотрел на это неопределённым взглядом.
— Альвомира бог обделил рассудком, — объяснил Эйрих. — Поэтому манеры его оставляют желать лучшего. Но он хороший парень.
— Не сомневаюсь... — тихо произнёс Кассий.
— Касательно оружия, — вновь начал поднимать тему Эйрих.
— Я не могу продать ни доспехов, ни мечей, — вздохнул римлянин.
— А что насчёт железа? — спросил Эйрих.
— Продать тебе железо? — задумался Кассий. — Но я этим не занимаюсь, это не моё дело.
— Но ты ведь можешь знать людей? — предположил Эйрих. — У тебя ведь есть связи у железоделателей?
— Есть, но... — протянул Кассий, судя по всему, не желающий иметь ещё каких-то дел с варварами.
— Что ж, тогда сам поищу кого-нибудь, — махнул рукой Эйрих.
Альвомир сумел съесть половину всего, что принесли рабы, после чего лёг там же, где сидел, начав тяжело дышать. Ограничений в еде этот здоровяк не понимает, поэтому съедает столько, сколько дадут.
— А как здесь вообще с железом? — поинтересовался Эйрих, переведя взгляд с расслабленно лежащего Альвомира на напряжённо сидящего Кассия.
— Большая часть уходит на нужды легионов, — заговорил римлянин после недолгих раздумий, — но меньшую часть может купить любой желающий. Дорого.
— Благодаря тебе цена для меня не слишком важна, — сообщил ему Эйрих. — К кому я могу обратиться?
— К Квинту Афтонию, — назвал имя Кассий. — У него фабрика, обслуживающая имперские легионы, почти всё уходит туда, но что-то он тебе, всё же, продаст. Ещё раз говорю — дорого.
— Можешь не повторять, — попросил его Эйрих. — А где он живёт?
— Лучше сразу иди на его фабрику, — посоветовал римлянин. — Она к северо-востоку от агоры, в квартале Керамик.
— Благодарю тебя за сведения, — кивнул ему Эйрих. — Завтра я приду с остатком драгоценностей.
— Я соберу нужную сумму к полудню, — заверил его Кассий.
— Рад был увидеться, — попрощался с ним Эйрих. — Альвомир, вставай, пора идти.
Задремавший здоровяк тряхнул головой и поднялся с пола.
— Взаимно, — без особой взаимности произнёс Кассий.
/30 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины/
— Сколько ты хочешь железа? — разобравшись в сути запроса, спросил Квинт Афтоний.
Владелец фабрики был грузным человеком, явным уроженцем Италии, пережившим около пятидесяти зим. В руках его виделась сила, это могло значить, что раньше он сам не
