есть сложность с дойкой кобыл, которые просто так себя доить не позволяют. Всё сложно, но ограниченное производство, всё же, есть и одним из видных представителей в отрасли является... Российская Федерация. Башкортостан, Марий Эл, Алтай, Якутия, Ростовская, Тверская, Ярославская области — там живёт куча людей, для которых день зря прошёл, если они не бахнули пиалушку кумыса. Объёмы производства и потребления, конечно, не сравнить с основными производителями, но объёмы, всё же, значительные.
2 — Ложе для принятия пищи — лат. lectus tricliniaris — это вещь, очень хорошо характеризующая разность между нами, современными людьми и древними римлянами, а также чуть более древними греками. Общеизвестно, что римляне и греки предпочитали есть лёжа, для чего ими были разработаны эти ложа, которые было принято ставить П-образно, чтобы всем участникам было удобно вести беседу. Сидеть за столом себе позволяли только аскетичные спартанцы или варвары. А сами варвары, так уж получилось, как начали принимать пищу на лавках за столом так и продолжили. И мы тоже продолжаем. К слову, жратьё с ложа имеет свои резоны: так еда движется по пищеводу медленнее, потому что гравитация уже почти не помогает пище двигаться вниз, следственно, углеводы расщепляются медленнее, поэтому рывков инсулина не происходит. С другой стороны, давление пищи на основание желудка ослабевает, поэтому переедание человек почувствует позже, а ещё, из-за такого способа питания, позже поступят сигналы о насыщении. Поэтому неудивительно, что состоятельные римляне часто страдали обжорством — в случае с подобным способом приёма пищи ненароком обожраться не легко, а очень легко.
3 — Талант — лат. talentum — единица измерения веса, равная 26,2 килограммам. Корни берёт из Древней Греции, откуда перекочевала в Древний Рим. Афтоний готов продать Эйриху 91,7 кг железа.
4 — Мина — от лат. mina — «малость, мелочь» — 436,6 грамм, приблизительно. Эйрих захотел 4366 грамм железа.
Глава шестнадцатая. Грабёж и поток
/31 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины, вилла Фотиса Самароса/
— Что? — не понял его Фотис. — Откуда ты знаешь Агафью?
— Раб, — обратился Эйрих к обслуживающему стол мальчику. — Сходи и позови сюда Агафью. И всех рабов.
— Я запрещаю! — выпучил глаза покрасневший Фотис.
— Альвомир! — позвал Эйрих.
Из сада в помещение вбежал здоровяк, вооружённый секирой.
— Делай, как я говорю, — посмотрел Эйрих на раба. — Попробуешь сбежать — мои люди оцепили виллу, поэтому тебя ждёт суровое наказание за это. Ты меня понял?
— Да, господин, — испуганно поклонился мальчик.
— Ступай, — приказал ему Эйрих, после чего перевёл взгляд на Фотиса. — Агафья здесь? Отвечай «да» или «нет».
— Да, — ответил Фотис, задрожав подбородком.
— У тебя есть сундук с деньгами? — спросил Эйрих.
— Да, — ответил владелец виллы после недолгой паузы на раздумья.
Думал, наверное, что если он скажет «нет», то Эйрих ему не поверит. И правильно думал.
— Теперь отвечай развёрнуто, — приказал ему Эйрих. — Сколько у тебя денег в сундуке?
— Я не знаю, это знает мой счетовод... — ответил Фотис.
В залу начали заходить рабы. Мужчины, женщины — мальчик собрал всех.
— Кто из вас счетовод? — поинтересовался Эйрих.
— Я, господин, — без раздумий ответил парень лет двадцати. — Моё имя — Александр.
— Александр, сколько денег в сундуке этого человека? — спросил у него Эйрих.
— Семьсот двадцать три солида и пять силикв, — отчеканил Александр.
— Опись товаров есть? — спросил Эйрих.
— Могу принести, — предложил Александр.
— Поганая же ты тварь, Александр... — простонал Фотис.
Эйрих же оглядел всех присутствующих рабов и рабынь.
— Агафья, — произнёс он.
— Я, — подняла взгляд черноволосая девица зим двадцати.
— Ты идёшь с нами, — сказал ей Эйрих. — Выходи во двор. Остальные же...
Остальные рабы — это добыча.
— Вы тоже идёте с нами, — произнёс Эйрих. — Наус, забирайте их!
В помещение ворвались готские воины, ведомые Ниманом Наусом, заранее захватившие верёвки.
Спустя пару минут, в помещении остались только Фотис, Альвомир и Эйрих.
Фотис сидел напряжённый, Эйрих расслабленный, а Альвомир пристально смотрел на разложенные по столу блюда.
— Кушай, — разрешил последнему Эйрих.
Альвомира два раза упрашивать не надо: он видит еду — он хочет есть. Эйрих отметил, что на его топоре кровь — это значит, что охрана Фотиса уже мертва.
«Как мало радостей в его жизни», — подумал Эйрих, с сочувствием глядя на Альвомира. — «Но зато каждому из них он отдаётся всецело».
— Что будет со мной? — спросил Фотис. — Убьёшь меня?
— Уже убил, — ответил Эйрих, после чего встал из-за стола и направился осматривать помещения на предмет истинных ценностей. — Виссарион, иди сюда и следи за ним!
Раб вошёл в помещение, вместе с Агафьей. Он посмотрел на Фотиса с нескрываемой ненавистью.
А Самарос уже чувствовал истинность слов Эйриха — зрачки его расширились, лицо стало пунцовым, а дыхание очень частым. Яд, применённый римлянами, был добавлен в купленное Эйрихом фалернское вино, чтобы проверить эффективность. Вспомнив об этом, Эйрих забрал бутылку (1) и вылил содержимое кубков в клумбу с декоративным кустом.
Самароса можно было убить любым из тысячи доступных способов, но следовало испытать яд в действии, поэтому Фотис умрёт экстравагантно.
Виссарион рассказал подробный план виллы Самароса, поэтому Эйрих точно знал, где именно нужно искать сокровища.
В кабинет он вошёл с переносным светильником, от которого подпалил каждый настенный светильник, полный жира.
Документов у Самароса много, в основном деловых, но Эйрих искал научные и философские труды. Виссарион говорил, что такие точно должны быть.
— Так, посмотрим... — нашёл мальчик нужный стеллаж.
/8 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, на тракте/
— Живее! — подгонял толкающих застрявшую в грязи телегу воинов Эйрих.
Сам он восседал на великолепном белом коне. Инцитат в нетерпении фыркал — мальчик только что занимался подзабытым делом — собирал начавшее разбредаться стадо овец и направил его в нужном направлении. Ему помогали в этом воины из отряда, когда-то занимавшиеся скотоводством. Для них это было тяжело, а Эйрих на мгновения почувствовал себя будто в прошлой жизни.
Погони не было, хотя виллу покойного Самароса они, всё же, основательно разграбили.
Уйдя ночью, они
