— страна и товарищ Брежнев.
Я думал, в конце речи он скажет: «ура, товарищи!», но обошлось без этого.
Мы стали грузиться в автобус (у ГОВД был старенький ПАЗик), чтобы выехать на стрельбище. Тира в отделе собственного не было, да и во всем городе тоже не имелось. Покатаемся на лоно природы — стрельбы все за городом проводятся.
Пока сотрудники набивались в автобус, я заметил, что к подполковнику подошел Трубецкой. Они еле заметно улыбнулись друг другу, и видно было, как сдержались в последний момент, чтобы не пожать руки. Оперок что-то нашептывал проверяющему, а потом кивнул на меня. Вот, сучонок! Просит, чтобы тот ко мне отнесся с особым пристрастием? Откуда они знакомы?
И тут я вспомнил слова Серого о том, что Антошенька планирует в главк перевестись, мол, там у него какой-то родственничек или знакомый на начальственной должности заседает. Уж не этот ли проверяющий и есть тот самый знакомый?
Это тогда хреновые пассатижи…
Хотелось то ли оглядываться всё время, то ли не оглядываться больше никогда, пока мы отсюда не уедем. Для стрельб нас выгрузили в гравийном котловане, и теперь он окружал нас отвалами, а мы остались на его дне. Поросшая хилым кустарником и редкой травкой россыпь камней перекрывала линию огня сплошной стеной. Хорошее место для стрельбы, случайная и неслучайная пуля не уйдет из котлована. Если только вверх специально не палить. Но по небу люди не ходят.
Сначала был короткий инструктаж по мерам безопасности. Кулебякин привычно пробубнил свод правил, мол, без команды не заряжать, ствол не направлять куда попало, даже если оружие не заряжено. Лишь в землю и вверх можно. Относиться к пистолету так, будто он всегда заряжен и в любой момент пальнуть может.
После наставлений подполковник раскрыл багажник своей служебной «Волги», внутри стоял зеленый ящик. В ящике — коробочки картонные с патронами 9-мм. Они для стрельб, а корые мы получили в дежурке, их следовало выщелкнуть в карман.
Из машины же проверяющего получился пункт боевого питания. Под присмотром подполковника Купера наш начальник раздал всем по четыре патрона. Но без команды магазины снаряжать запретил. На огневой рубеж вышла первая пятерка сдающих. Стрелять нужно было в погрудную мишень силуэта человека. Распечатанные в типографии на тонкой серой бумаге мишени привез с собой Купер. Их прикрепили на подпертые палками фанерные щиты, уже изрядно напоминавшие решето.
— Снарядить магазины! — скомандовал Рыбий Глаз.
Линейка сдающих защелкнула патроны в магазины.
— Заряжай, — продолжал подпол, и милиционеры вставили магазины в рукоятки пистолетов, после чего убрали оружие в кобуру.
— Огонь!
Оржие извлекли из кабур. Пистолеты защелкали флажками предохранителей, послышался хруст передергиваемых затворов, раздались первые выстрелы.
Бах! Бах! Бах! — эхом прокатились резкие звуки по карьеру, всполошили ворон, за мишенями защелкали камешки.
Я запомнил порядок действий и пошел стрелять во вторую пятерку сдающих.
Выполнил все те же команды, а когда подполковник крикнул «огонь», вытащил пистолет из кобуры. Снял с предохранителя, резко оттянув затвор, дослал патрон в патронник и прицелился с одной руки, заводя пистолет на мишень сверху. Пауза в несколько секунд — и… Бах!
Вроде, попал, но наверняка не видно, стреляли с двадцати метров, хрен там разглядишь чего. Снова прицелился, плавно потянул спуск серединкой подушечки указательного пальца. Задержал дыхание, один глаз закрыл, стреляющую руку вывел на одну линию с плечами (стоял боком). Будто интуитивно улучшал стойку для стрельбы. Поймал в прорезь целика мушку на фоне маячившей вдалеке мишени. В голове всплыло правило: не переводить взгляд на мишень, пусть будет размытым пятном, смотри только на мушку-целик. Откуда-то прокрутились в сознании тонкости правил пулевой стрельбы из короткоствольного оружия. Видно, память предшественника нужно будоражить, чтобы она не ленилась и помогала.
Бах! Ствол чуть дернулся влево и вверх. Ага, это признак того, что слишком забористо я нажал на спуск. Плавнее надо.
Продышался, прицелился и снова потянул спусковой крючок, на этот раз еще плавне и еще медленнее. Даже слышу, как сердце бьется. Хотя сам застыл. Выстрела не жду, тяну, не дышу… Бах! Отлично! Хоть не вижу пробоину, но чувствую, что кучненько легло.
Бах! Бах! Бах! — это уже палили коллеги слева и справа от меня. Их выстрелы здорово отвлекали. Чуть переждал, привыкая к грохоту, и снова нажал на спуск. Бах!
Все, затвор встал на затворную задержку в заднем крайнем положении. Это значит, боезапас израсходован.
Рядом со мной стреляла старший лейтенант Вдовина. У нее оставались еще патроны. И что я вижу — как будто тоже решив немного подышать, она незаметно перевела ствол на соседнюю мишень, на мою — и выстрелила! А затем ушла снова на свою. Бах! И снова выстрелила.
Никто этого финта, кроме меня, не заметил. На таком расстоянии достаточно руку со стволом подвинуть всего на несколько сантиметров, чтобы перевести огонь на соседнюю мишень.
Старлейка, увидев, что трюк ее я заметил, заулыбалась, и казалось, сейчас выдаст свое фирменное «хи-хи», но звука не последовало, все-таки мы не одни были.
— Смена, к мишеням! — скомандовал Купер, когда все отстрелялись, и мы зашагали осматривать свои попадания, ну, или промахи.
Я чуть отстал, и кадровичка тоже.
— Мария, — прошептал я. — Это что за фокусы? Ты стреляла в мою мишень?
— Саша, я тут краем уха слышала, как один не совсем порядочный сотрудник из нашего отдела просил проверяющего отнестись к тебе с особым пристрастием.
— Какой такой сотрудник?
— Это не важно…
— Уж не Трубецкой ли?
— Какая разница? Ты же никогда стрельбы сдать нормально не мог, я в личном деле видела выписку о сдаче нормативов.
— И ты что, решила мне помочь? — недовольно пробурчал я. — Спасибо, конечно, Мария Антиповна, но не люблю, когда мне помогают. Сам привык справляться.
Та замолчала и озадаченно на меня посмотрела.
— Саш… Ты чего надулся? Подумаешь, пулю лишнюю тебе засадила.
— Засаживать, Мария Антиповна, это мужское занятие. А ты бездумно оголила свою мишень как раз на эту одну пулю.
— Не оголила, — мы уже подошли к мишеням и совсем перешли на шепот, пока Купер подсчитывал попадания и отмечал их химическим карандашом (зачеркивал), чтобы не спутать с выстрелами следующей смены. — У меня четыре из четырех, хи-хи…
— Как так? — я даже глаза протер, глянул, ну точно — в поле мишени четыре пробоины.
— Ты думаешь, инспектор кадров не может лишний
