class="p1">– Ты знаешь, мне придется уехать. Сегодня вечером. Работа, к сожалению.
– Тебе не надо оправдываться. Надо, пусть так и будет. Но писать тебе можно? Ты ответишь?
– Конечно, да. Обещаю, твои письма буду читать первыми.
– Тебе пишет так много девушек?
– Нет, по работе. Пришлось нанять специального человека, чтобы отвечал.
– Называется секретарь, – улыбнулась Агнесс. – У папы тоже есть такой, не удивил. Диктуй мне адрес.
Мы расстались на перекрестке, до ее дома не дошли. Девушка пожала мне руку, постояла и убежала, чмокнув в щеку на прощание.
Что это было? Как в песне, то ли девочка, то ли виденье. Только ушла, не оглядываясь. Но одну справочку я всё же навел. Любопытства ради.
– Петер, – спросил я у портье, – а герр Гамачек чем знаменит?
– Если не каждая третья, то уж четвертая бутылка вина во всей Франконии куплена у него, герр профессор. Если по коммерции, не сомневайтесь, не подводит никогда.
– Нет, я встретил фройляйн Гамачек в больнице. Заинтересовался, откуда такая красивая девушка.
– Дело, конечно, не мое, герр профессор, но боюсь, ничего у вас не получится. Она почти ни с кем не общается, только в больнице помогает. У нее и ухажера, наверное, не было. Городок у нас маленький, я бы точно знал.
* * *
В Берлине я остановился на один день. Вернулся в «Бристоль» и даже занял тот же номер. Можно было поехать дальше, не задерживаясь, но повод был. Одиннадцатого ноября по европейскому календарю (а по российскому – двадцать девятого октября) я появился здесь. При весьма грустных обстоятельствах. А потому душа требовала праздника. Тем более что сегодня понедельник. Вот только делиться поводом не хотелось. Так что один.
Вышел на улицу и остановился у входа, пытаясь понять, куда пойти.
– Герр Баталофф, вызвать вам экипаж? – Портье подкрался незаметно.
– Да, у меня сегодня небольшое событие, хотел бы отпраздновать. По-особенному, понимаете? Чтобы запомнить. Но без излишеств.
– Что вы, я понимаю, герр профессор. Даже в мыслях не было! – склонился в полупоклоне портье, хотя, думаю, поинтересуйся я, где можно организовать оргию, рекомендации последовали бы незамедлительно. – Могу предложить «Кафе Бауэр», здесь недалеко. Очень хороший кофе, закуски одни из лучших. Кроме того, можно почитать свежую газету из любого уголка мира.
– Нет, кофейня… не сегодня. Что-то посерьезнее. Вкусный ужин, бокал хорошего вина, в этом духе.
– Тогда «Люттер и Вегнер», это тоже рядом. Знаменитое место! Великий Гоффман жил в этом доме и описал винный погреб в своих книгах! Сам канцлер фон Бисмарк неоднократно там обедал!
– Сказочник и политик, хорошее сочетание. Надеюсь, там берут деньги не только за громкие имена тех, кому не повезло зайти в ресторан много лет назад?
– Готовят там вкусно, не пожалеете. Вызвать экипаж? Или желаете пройтись пешком? Здесь недалеко, перейти улицу, там сразу направо, видите? Это Шарлоттенштрассе. По ней два квартала, и вы на месте.
– Спасибо, я пройдусь. – Монетку в пятьдесят пфеннигов он честно заслужил.
Не сыпь он именами знаменитостей, я и марку бы дал, не жалко. А то куда ни плюнь, у них тут Моцарт с Бетховеном на пару пивас дули, а за соседним столиком Гёте с Шопенгауэром в картишки резались. Я же не в музей иду, какая разница, чье седалище тут у вас было до меня на этом стуле. Может, у меня с Гегелем кулинарные вкусы не совпадают. В любом случае ни японской, ни тайской кухни здесь не найти. Никто не предложит тофу, сасими или том ям с пад таем на закуску. Даже шавухи в этом мире еще нет. То, что все считают наследием древности, начали делать только в начале семидесятых годов двадцатого века здесь, в Берлине. Венский шницель, баварские сосиски и рулька с красной капустой ждут меня сегодня.
Не обманул портье. Приятное место этот «Люттер и Вегнер». Не выпендрежное, с хорошей кухней и богатой энотекой. Бутылками здесь заставлены все стены. Я попросил «Пино нуар», так понравившееся мне в Вюрцбурге.
– Есть итальянское, французское, оттуда, где этот сорт родился. Мы можем определиться с годом урожая, если вы выберете регион, – будто заправский сомелье, затараторил официант.
– Нет, хочу майнвайн. Шпетбургундер, да? – спросил, не будучи в полной уверенности, правильно ли запомнил слово.
– Очень хороший выбор. Я бы посоветовал…
– Простое, ординарное, – перебил я официанта.
Бутылку принесли, показали аттракцион с пробкой и налили вино в бокал. Дышать ему если и надо, то совсем недолго, выдержка мизерная. Я вдохнул аромат винограда, смешанного с малиной и вишней, легонько чокнулся с бутылкой. Как шутили во времена студенчества, не забыл учителя.
– С годовщиной, герр профессор, – тихо сказал я и сделал первый глоток.
Пока дегустировал вино и ужинал, размышлял о прошедшем годе. Он был суперудачным, обеспечил мне такой задел, что просто мама не горюй. Скорая, собственная клиника, которая совсем скоро грозила превратиться в сеть – немцы уже забрасывали крючки на предмет лечения сифилиса в Германии, плюс передовые лекарства. Последние и вовсе обещали сделать меня к концу года миллионером. Или, как тут говорят, миллионщиком. Если не в этом году, то уж в следующем точно. Казалось бы, живи и радуйся! Лучшие вина и деликатесы, европейские курорты, любые новинки прогресса на выбор – от автомобилей до граммофонов и синематографа. Кстати, первый немой фильм «Политый садовник» братьев Люмьер уже вышел и был продемонстрирован во время частного показа в поместье Люмьеров в Ла-Сьота. Это вызвало фурор и бурю в газетах. Появилась еще одна новая сфера мировой культуры, да и экономики тоже. Скоро кинотеатры появятся сначала в Европе, затем и в России. Обратно – живи и наслаждайся. Можно даже сделать домашний синематограф при желании – средства уже позволяли мне купить хоть собственное поместье, хоть даже дворец в Питере.
Но сердце было неспокойно. Великие князья ввели меня в свет, приоткрыли двери царского двора. Пока совсем чуть-чуть, лишь щелочку. Но картинка была ясная. Там все выглядело… словно замок на песке во время прилива. Красивые стены, башенки, арки, а пенящаяся, бурлящая вода все ближе и ближе. Вот уже подмыт фундамент, начали рушиться стены. Первая волна, вторая волна, а там и девятый вал.
Хорошие врачи, они всегда про ответственность. И чем выше я взлетал в горние сферы, тем больше чувство долга перед страной ощущал. А еще я чувствовал свое бессилие. Словно сел в вагонетку, которая летит по рельсам, заканчивающимся обрывом. Какой смысл богатеть, накапливать миллионы, развивать медицину, если все это закончится революциями и мировой войной, в которую совсем скоро вступит Россия? Не все, но многое пойдет прахом.
Чем больше я размышлял о ситуации, тем меньше хотел строить свой собственный замок из песка в преддверии «прилива». И все
