дав ей выдохнуть, вернулся к основному вопросу я. — Ты можешь мне по этому делу посодействовать, отмотать, помочь отпустить парня?
— Ты понимаешь о чём просишь, Аркадий?
— Понимаю.
Она замолчала.
— Не хочу на тебя давить, Ангелина Родионовна. Не требую невозможного…
— Это же не только перечеркнуть работу оперативников и следователя, работу по обвинительному заключению. Это сказать, что все были не правы, — натужно выдала она.
— Скажи, что не можешь. Я приму такой твой ответ и буду иначе решать вопрос, но мне нужно понимать.
— Прости. На такое решение потребовалась бы санкция Губачевского. Проще говоря, мне такое не под силу, — с некоторым трудом, выдала девушка.
— Услышал тебя. Скажи тогда, хотя бы, на какой каторге он сидит. Есть пометка в деле?
— Это могу. Озёрный острог, каторга третьего уровня строгости.
— Портал, добыча макров на Изнанке?
— Да, всё, как всегда. Адрес продиктовать? Это Чанакский тракт, почти сотня километров.
— Да, диктуй.
* * *
Накрапывал мелкий мерзкий дождик. На тракте, то есть по сути — узкой, но зато твердого покрытия дороге, которая осчастливила меня тем, кто не раскисла от осадков, было совершенно безлюдно, ни встречных, ни попутных машин, телег, путников.
Поселок Заозёрный встречал нас с Джо тёмным мрачным небом и пустыми улицами.
Одинаковые, безликие потемневшие дома — широко расставленные одноэтажные коробки, огороженные низенькими плетёными заборчиками огороды, узкие тропинки.
В Кустовом мне презрительно сказали, что это «посёлок». Но выглядело это как крошечная деревушка селян и охотников, где единственным прохожим на улице был унылый одинокий пёс с грустными глазами.
Сбросив скорость, доехал до Острога, обнесённого бревенчатым забором, как пиратский форт, лагерного комплекса. Основной корпус кирпичный, смотрел на мир узкими окнами, три второстепенные строения — бревенчатые. Ворота заперты, но есть и дверка, ведущая к внутреннему КПП.
Впрочем, внутрь я не собирался.
Выйдя из машины, я осмотрелся и заприметил на противоположном конце улицы мрачный и непримечательный кабак. Думаю, что мне туда.
Джо остался дремать в машине, посчитав, что в кабаке на отшибе цивилизации меня никто не попытается убить. За креслами в салоне для него нашёлся китайского же изготовления плед, который на такой случай я ему вручил. Пусть дремлет.
В низеньком зале питейного заведения было темно, зато горело сразу два камина и от этого было тепло и как-то уютно.
Уверенно дошёл до бородатого и похожего на охотника мужичка за барной стойкой, который протирал глиняную пивную кружку.
— Любезный…
— Вам водки? Может, желаете виски? Спотыкач?
— Мне бы совет, — я положил на барную стойку и придвинул к нему рубль. — Сюда заходят офицеры охраны каторжного острога?
— Вестимо, — лаконично выдал бородатый и забрал рубль, вернувшись к протиранию стакана.
— Как Вас, простите, зовут?
— Макар, — наморщил лоб бородатый, осмысливая вопрос. — Вам не всё равно, господин хороший?
— Нет, не всё равно. А я Аркадий. Служу адвокатом. У меня на каторге клиент очутился. Думаю, как организовать встречу с ним. Ну и с кем-то из офицеров поговорить по этому поводу. Как думаете, Макар, к начальнику стоит сходить, поговорить?
— Хозяин у них злой. Не ходите, — отрезал бармен.
— А кто для «поговорить» лучше подходит?
— Если поговорить и чтоб договориться… — он сделал профессиональную паузу, за время которой я положил ему на стол червонец, и он его удовлетворённо «поглотил». — Белобородцев, замнач по порядку и охране каторги.
— А сюда он заходит?
— Все заходят.
— Покажете его, как придёт?
— Покажу, — согласно кивнул головой он. — А за десять рублей даже сведу вас. Рекомендую дальний стол, подальше от чужих глаз. Но было б здорово, чтобы Вы поесть и выпить заказали, а то будете выглядеть странно.
— Пить за рулём боюсь. А поесть… Что там есть на выбор?
— Дать меню?
— Лишние хлопоты. Есть мясной суп?
— Соляночка.
— Пойдёт. Две порции, у меня товарищ в машине караулит. Каша нужна мясная, хлеб и чай горячий.
— Всего по две?
— Да.
…
Джо поел и вернулся дремать в машину, а мне потребовалось ждать, пока окончательно стемнело и закончилась смена службы охраны учреждения наказания.
Вертухаи народ колючий, сложный, внешне мало отличающийся от своих подопечных. Заходили по одному, по двое, разговаривали мало, выглядели при этом так, что сами меня ограбят или убьют. Впрочем, за своим столом я ни у кого особого интереса не вызывал.
Макар отработал свой гонорар и вскоре ко мне за стол сел молчаливый крепкий мужик с острым внимательным взглядом.
По договорённости с барменом тот сразу же стал подавать обильный ужин для Белобородцева, согласно его простым, но внушительным, судя по размеру порций, вкусам.
— Что Вам угодно? — не сводя с меня цепких глаз, спросил сотрудник каторги.
— Я адвокат. У вас там сидит один безвинно осужденный мой клиент.
— Вы из англичан? — окинув мой костюм коротким взглядом, спросил он, что не помешало ему сцапать ложку и приняться за дармовой ужин.
— Русский, но барон, если это важно.
— У нас, Ваше благородие, цельная каторга из одних невинных овечек. Сплошь жертвы судейского произвола, злодеяний кровожадного прокурора и невинно осуждённые. Непонятно только, кто на воле преступления совершает. Но точно не эти. Этих мы от опасностей ужасного мира оберегаем, по мере сил.
Говорил он это без тени иронии и только смысл сказанного выдавал матёрый профессиональный сарказм.
— Да нет, чего уж там. Мой злодей и головорез, так что клейма ставить негде. Степняк.
— Как зовут?
— Прозвище Жалгыз, но по документам Озочы Айгыр Оглы Дьяшкакудай, — чтобы выдать такое точное наименование,
