и вообще не среды, а скорее, этого архиважного в жизни города места. Но, разумеется, «мы» — это не я лично, а наши службы и руководящий нами комитет.
— Комитет?
— Ну, уж тут простите, если Вы сами не в курсе, кто состоит в комитете и как он работает, такое Вам я не скажу. Вы это либо знаете, либо нет.
— Без проблем. Интуитивно догадываюсь, а к моей проблемке это отношения совершенно не имеет.
— Тогда с чем Вы, гражданин Филинов, пришли?
— Мне пацаны сказали, что…
— Какие пацаны? — профессионально не дал мне проскочить этот вопрос «Иванов».
— Такие молодые, возле чайной лавки в восточной части сидят.
— Макар и его группа. Так, секундочку… у меня Ваша фамилия ассоциируется… Это не Вы им предложили экскурсионное агентство с наймом гидов по Чёрному рынку организовать, часом?
— Я. Надеюсь, ничего не нарушил?
— У Чёрного рынка нет законов, которые Вы могли бы нарушить. И мы приветствуем любые проявления самоорганизации и порядка в «нашем месте». Законная власть нас почему-то чурается, приходится следить за порядком и самоорганизовываться. Идея перспективная, мы зафиксировали, учли, так сказать, вынесли на заседание комитета инициативу. Те проголосовали за временное, пока что на год, освобождение их от сборов за ведение бизнеса на Чёрном рынке за выполнение такой полезной и важной функции, как организация потоков людей. Особенно это касается случайных людей и новичков на нашем рынке, подсказка направления и просветительская деятельность.
— Ничего себе, — присвистнул я. — У вас серьёзный подход!
— Ну, — согласился он, — есть же практическая причина, почему каждый следующий правитель вольного города, и тут Кротовский не стал исключением, ничего не делает с Чёрным рынком, позволяет ему дальше спокойно вести свою деятельность.
— Потому что ничего не могут с вами сделать? — я знал, что это неправильный ответ, но мне хотелось услышать правильный от «Иванова».
— Потому что у нас порядок, — лаконично подвёл черту он и замолчал, давая мне возможность вернуться, наконец, к цели своего к нему, визита.
— Нико… Иван. Вы ведь то, о чём я говорю и спрашиваю, не осуждаете?
— Если Вы попросите дать оценку и зафиксировать, то я это сделаю.
— Как судья? Вы же разрешаете спорные ситуации, это работа судьи? Вы — главный судья Чёрного рынка?
— В некотором роде, — кивнул он, — но такие слова многие обитатели нашего места не любят. Я начальник службы учёта. И приговоров мы не выносим, хотя принимаем решение о наказаниях за нарушения, если такое случается.
Судя по суровости и размеру фасадов участников «патрулей», желающих нарушить порядок «общественного места» было не так уж и много.
— Я ищу одного человека.
Он сделал ещё несколько пометок в блокноте ниже моей фамилии.
— Имя, прозвище, кличка, фамилия, приметы, род занятий. Что Вам известно про этого человека? Он совершил преступление и может пребывать на нашем рынке? Имейте в виду, мы не помогаем полиции в выдаче преступников.
— Да я и не от них, скорее уж, наоборот, я же адвокат, — он моментально сделал запись профессии напротив моей фамилии. Похоже, что я тоже только что попал в их «картотеку».
— Короче, — решился я. — Ситуация у меня такая. Мне нужно организовать освобождение одного каторжанина.
Он лишь молча кивнул, но в этот раз даже никаких заметок не сделал.
— И некоторые люди мне сказали, что я должен привести вместо этого каторжанина другого.
— То есть, Вы ищете не конкретного человека, а подрядчика для своей задачи? — профессионально «смыл» даже малейший намёк на криминал полномочный представитель службы учёта Чёрного рынка.
— Ну, получается, что так.
— Это платная услуга, деньги идут в кассу.
— А сколько? Я не имею принципиальных возражений, каждый труд должен быть оплачен…
— Тарифы установлены комитетом, поиск подрядчиков списком от одного до трёх исполнителей на Ваш выбор, будет стоит по десять рублей за одного подрядчика.
— Согласен.
— Рассказывайте дальше, кого мы ищем?
— Тут варианты какие? Или перчик, настолько уставший от вольной жизни, что будет согласен по доброй воле отправиться на каторгу или наоборот, специалист по побегам и человек совершенно неуловимый, который попав туда, моментально сбежит.
— По первому варианту есть такие. Но эта услуга стоит достаточно дорого, как правило, в зависимости от срока пребывания. Договариваться, разумеется, придётся с потенциальным подрядчиком. Мы Вам даём человека, дальше Вы уж сами. За исполнение контракта мы тоже, разумеется, не даём гарантий, ни ему, ни Вам. Вы взрослые люди. Будет нарушение, придёте за оценкой его факта и разрешением спора.
— Нет вопросов. А есть представление о цене?
— Какой срок?
— Семь лет.
«Иванов» скептически сжал губы в тонкую полоску.
— Много. А категория каторги?
— Третья вроде. А что?
— Вторая и третья — это Изнанка. Семь лет каторжного труда, — это почти то же самое, что пожизненное, работа тяжёлая, фактически, на износ. Желающих будет очень мало и попросят сверхдорого. Наверняка, это начинается от тысячи за год «отсидки». Но варианты есть. Будем подбирать?
— А по второму пути, специалисты по побегам?
— Запрос Ваш не сказать, чтобы стандартный. Но есть один человек, Василий Ныряльщик. Соответствует критериям поиска. С Вас уже десять рублей! — довольно ухмыльнулся «Иванов».
— Плавать любит?
— В том числе, если Вам интересно, но прозвище получил не за это.
— А за что?
— У него и спросите. Могу сказать, что он, согласно нашей картотеке, совершил по меньшей мере одиннадцать побегов из камер предварительного заключения, из тюрем, каторжных учреждений и мест пересылки заключённых. Что в империи, что в вольном городе. Он у нас неимоверно склонен к путешествиям. И это, не считая побегов буквально из рук полиции, дознавателей, егерской
