В это время мимо пронеслась одна из наших „четвёрок“ покачиваясь на подминаемой под гусеницами технике, и что уж говорить, на ещё живых людях.
— Приказ Малкину на возвращение, – скомандовал я радисту. – Всем остальным приказ „Реверс“
— Есть приказ „Реверс“.
Бой ещё продолжался, однако перевес в тяжёлой бронетехнике сказался, очаги сопротивления гасли один за другим. Наши танки буквально сметали огнём и гусеницами любые попытки сопротивления, добивая остатки штаба.
— Вот сволочи! – воскликнул я, разглядев, как в пятистах метрах от нас вдруг вспыхнула одна из „четвёрок“
Подожгли её пехотинцы из комендантской роты, однако идущая следом „двойка“ смела солдат с дороги огнём из пушки и пулемётов, позволив экипажу подбитой машины покинуть её и укрыться на противоположной обочине. Кажется, один их танкистов
был ранен, ему помогали товарищи.
Отойдя от бронетранспортёра, я подошёл к расстрелянному мной „Опелю“ пулемётчики, перезарядившись, меня страховали. Внутри оказали офицеры, трое были мертвы, включая водителя, но один майор – артиллерист был ещё жив. Хлюпая кровью в лёгких, он лежал на дороге с ногами в салоне. Заметив мою тень, остановившуюся у открытой двери, он поднял взгляд смертельно раненого человек. С интересом осмотрев его, я под взглядом майора поднял с пола портфель, отряхивая его от крови, на полу была целая лужа, и направился обратно. К колонне уже спешили бойцы собирать документы и удостоверения. На шмон отводилось всего десять минут, пока наши машины едут от места укрытия.
Потом была дикая спешка с уходом. В санитарную машину грузили раненых, к другим машинам цепляли пушки, грузили миномёты и пулемёты. Однако, несмотря на это, бой в конце колонны ещё продолжался. Там слышались частые хлопки танковых пушек, да били пулемёты. Куда‑то туда били зенитки с высотки, а также наша гаубица, корректировал её лично командир артиллеристов.
Вдруг по колонне пронеслось оживление, повернувшись, я заметил, как четверо ошалевших бойцов тащат ко мне немца с красными генеральскими лампасами на штанах:
— Товарищ капитан, мы генерала взяли! – крикнул командир пятёрки мотострелков сержант Гузя.
— Маладца, – улыбнулся я и тут же поправился: – Молодцы, бойцы! Хвалю за службу! Грузите его в штабной бронетранспортёр, сейчас отходим.
Уйти мы смогли фактически чисто, танкисты прикрывали наш отход, по пути к нам присоединились грузовики с зенитной батареей и машина с гаубицей на прицепе. Чуть позже нас догнали танкисты, и мы увеличили скорость движения, пытаясь за световой день уйти как можно дальше.
Операция закончилась полной нашей победой, но вот потери были. Восемнадцать человек мы потеряли убитым и ранеными, при этом уничтожив из засады, внезапным ударом около трёхсот немецких солдат и офицеров. Было подтверждено уничтожение двух генералов. Ещё одного взяли в плен.
Из некоторых машин двигавшейся колонны слышалось улюлюканье, которое не прекращали командиры, некоторые присоединялись к бойцам.
— Как дети, – с лёгкой улыбкой покачал я головой.
Из кольца поисков мы успели вырваться, даже от поднятых самолётов–разведчиков смогли укрыться в лесу и, дождавшись темноты, двигались потом всю ночь. Под утро мы встали лагерем на опушке огромного лесного массива, углубившись в него всего метров на пятьдесят, только чтобы технику укрыть.
На отдых я дал всего шесть часов и в десять утра поднял бойцов, приказав готовиться к выдвижению, нам нужно уйти подальше. Пока творилась суета вокруг, я, потягиваясь, вышел из бронетранспортёра и подошёл к свежему на вид Малкину.
— Я тут окунуться успел, – сказал он. – Речка рядом, метрах в трёхстах по лесу течёт. Мне бойцы Путянина сообщили, вот я и сбегал. Вода ледяная, не прогрелась ещё, бодрит.
— Это неплохое дело, – кивнул я.
— Какие у нас планы?
— Есть одна идея. Немцы сейчас, что собаки, носятся по дорогам и ищут нас. Рано или поздно найдут. Поэтому мы пойдём туда, где они нас сто процентов не ждут, – посмотрев на солнце, я пробормотал: – Тоже что ли сходить окунутся? Успею за полчаса, до отбытия…
В это время вдали раздался отчётливый хлопок винтовочного выстрела.
7 мая 1942 года. Семнадцать часов спустя после уничтожения штаба моторизованного корпуса. Опушка леса в Житомирской области
На опушке леса лежали двое бойцов в двухцветных камуфляжных советских комбинезонах. Их позиция была идеальна для наблюдения. Один, по виду командир, наблюдал за военным лагерем с помощью бинокля, второй это делал через прицел снайперской винтовки СВТ.
— Не думал, что мы их догоним, – пробормотал командир снайперской пары.
— После того гвалта, что устроили немцы в эфире, я вообще удивлён, что мы их нашли. Но парни боевые, это же надо – неполной ротой фактически уничтожили штаб моторизованного корпуса со всем командованием! – покачал в восхищении головой снайпер.
— К партизанам им ходу не было, там немецких войск полно. Парни тут, конечно, шальные, но туда они не сунуться. Дорог тут великое множество, но мостов, что выдержат тяжёлую технику, всего два. Вот на одном мы их и подстерегли.
— Да–а, лихо они тот охранный взвод уничтожили.
— Заметь, ещё и обе зенитки трофеями взяли. А эти скорострелки страшная вещь, сам видел, как они в начале войны наши СБ сшибали с неба. За пару минут все шесть машин сбили.
— Всё‑таки странный у нас приказ, ты не находишь? – спросил снайпер, покосившись на командира. – Подло как‑то.
— Мы военные люди и должны выполнять без разговоров поставленные задачи.
— Это да, – со вздохом пробормотал снайпер и снова приложился к прицелу.
Они наблюдали за военным лагерем, где находилось два десятка грузовиков, пушки и даже танки. Среди бойцов и командиров ходили танкисты, выделяясь своими чёрными комбинезонами.
— Охрана у них хорошо поставлена, ближе чем на триста метров не подберёшься, стрелять придётся с семисот метров, – пробормотал снайпер.
— Справишься? – поинтересовался командир.
— Я немцев под Ленинградом десятками доставал с восьмисот метров. Справляюсь.
— Наблюдаю цель, – вдруг сказал командир.
— Где?
— У штабного бронетранспортёра. Тот лощёный офицер со знаками различия лейтенанта Вермахта, который разговаривает со старшим лейтенантом, у которого полотенце в руках. Наша цель тот, что в форме немецкого офицера. Огонь по готовности.
— Готов, – коротко сказал снайпер.
— Огонь.
После выстрела командир отчётливо разглядел, как цель их задания была буквально снесена пулей и брошена на борт бронетранспортёра.
