— Готов, – коротко сказал снайпер.
— Огонь.
После выстрела командир отчётливо разглядел, как цель их задания была буквально снесена пулей и брошена на борт бронетранспортёра.
— Уходим, – коротко сказал командир, броском уходя за дерево, за ним последовал стрелок.
Лагерь мангруппы капитана Фролова. Это же время
Выстрел слышали многие бойцы и командиры, как и видели, что их командир был сбит с ног пулей и покатился по земле. Связать выстрел и падение командира никому труда не составило, и реакция последовала незамедлительно. Раздался многоголосый вопль ярости. Танкист, что сидел на башне „двойки“ заметив, откуда был произведён выстрел, случайно уловив блик оптики, нырнув в люк и, довернув башню, почти сразу открыл огонь из автоматической пушки. Снаряды перемешивали лес на позиции снайперов. Упало одно дерево, взметнув в воздух листву, второе. В воздухе стояла поднятая пыль.
Как только огонь стих, на позицию снайперов цепью вышли бойцы под командованием лейтенанта Гурьева и командира разведывательного взвода Путянина.
— Сюда! – крикнул один из бойцов. Подбежавшие к нему командиры и часть бойцов, остальные продолжили прочёсывание опушки и части леса поблизости, обнаружили под деревом тело неизвестного в советском камуфляжном комбинезоне. В пяти метрах лежал второй, разорванный снарядом пополам. Рядом с ним лежала снайперская винтовка.
Тот неизвестный, что лежал под деревом, был ещё жив, несмотря на практически разрубленное пополам тело и оторванную кисть руки.
— Приказ, – улыбнулся он окровавленным ртом, показывая красные зубы, и глаза его закатились.
Путянин с силой ударил по стволу дерева, в сердцах сказав:
— А ведь командир говорил, что за ним ведут охоту некоторые генералы и маршалы нашей армии. Какие же они сволочи, троцкисты недобитые!
— Отойди, – приказал ему сзади такой знакомый голос с повелительными нотками.
Вскочив как ужаленный, Путянин внезапно улыбнулся и воскликнул:
— Командир! Позади него действительно стоял капитан Фролов. На его плече висел изувеченный МП, а окровавленную руку, привычно успокаивающе бормоча, перевязывал фельдшер. Подойдя ближе, капитан посмотрел на тела погибших, и огорчённо покачав головой, пробормотал:
— Не подвела чуйка‑то. Ох не подвела.
Честно говоря, я был зол, очень зол, как и большинство моих бойцов. Свои стреляют в своих, а это без сомнения были наши. Значит, тогда я не зря ушёл от людей Сталина, есть у меня тайный враг, что как марионетки может посылать снайперов охотиться на меня. Ещё бы знать, кто он, этот Враг.
— Гурьев, приберитесь тут, – приказал я и, повернувшись к подошедшему Малкину, велел: – Колонна уходит через двадцать пять минут, сразу после завтрака. Обеспечьте пищей бойцов и командиров. Если что, я у штабного бронетранспортёра.
— Товарищ капитан! – возмутился фельдшер. – Дайте мне закончить перевязку!
Через полчаса колонна, выстроившись в походный порядок, выдвинулась с места стоянки в сторону Киева.
7 мая 1942 года. 14 часов 11 минут по московскому времени. Районный центр Иванково. Штаб партизанского корпуса
— Товарищ старший лейтенант! – заглянул в кабинет к Смелову боец–посыльный. – Вас вызывают в Особый отдел.
Переведённый после последних событий в тыловую службу, боевой командир хмуро кивнул и, закончив диктовать писарю очередные наряды на боеприпасы для Второй стрелковой бригады, вышел из кабинета, направившись в Особый отдел. Такие приглашения игнорировать нельзя.
Кроме начальника Особого отдела и одного из его доверенных сотрудников в кабинете находились комкор Титов и капитан Омельченко. Последний стоял у окна и скучающе разглядывал двор, где двое бойцов занимались починкой тяжёлого грузовика, который никак не хотел заводиться.
— А, Владимир, – оторвавшись от изучения какого‑то листка, кивнул Титов. – Проходи, пришло новое сообщение от Фролова. Некоторые обозначения не указаны в твоём шифровальном блокноте. Может, ты без него разберешься, что он написал? Возможно, тут подтверждение, что уничтожение штаба моторизованного корпуса – это их работа. А то столько шуму в эфире, а мы только догадываемся, чья это работа. Хотя некоторые уверены, что это поработал именно Фролов.
Капитан Омельченко, видимо, понял, что говорят о нём, мельком обернулся и вернулся к наблюдению за жизнью во дворе штаба.
— Некоторые обозначения мы действительно обговаривали на словах, – кивнул Смелов.
Подойдя к столу, он сел за него и взял протянутые листы с текстом послания.
— Полчаса назад пришло, – буркнул начальник Особого отдела.
Однако ничего ответить
Смелов не успел: была объявлена воздушная тревога, и командиры были вынуждены спуститься в глубокий подвал штаба, пережидая налёт.
— Я говорил, вам нужно менять местоположения штаба, – сказал Омельченко.
— Уже делаем, вечером переедем, – кивнул Титов. – Второй налёт за сегодня.
После налёта, от которого пострадали только склады на окраине, все вернулись по своим местам. Зенитки крепко встретили шестёрку бомбардировщиков, умудрившись повредить один. Улетал он с дымным следом. В прошлый налёт истребитель, на котором прилетел капитан Омельченко, дозаправившись, взлетел при приближении бомбардировщиков и умудрился сбить два „Юнкерса“ но при возвращении очевидно вызванные бомбардировщиками истребители подстерегли наш „ястребок“ при посадке. Лётчик погиб. Аэродром партизан стал известен противнику. Так что в данный момент его переносили на другую площадку.
В течение пяти минут командиры ожидали, пока Смелов прочитает послание от мангруппы Фролова–Громова, как он был обозначен в сводках. Читал лейтенант внимательно, делая карандашом некоторые пометки на полях. Наконец он отодвинул листы и задумчиво потёр лоб.
— Что там было? – нетерпеливо поинтересовался начальник Особого отдела корпуса.
— Уничтоженный штаб корпуса их работа, более того, они там документов и удостоверений набрали несколько мешков. Даже генерала в плен взяли. Тут интерес представляет другая информация… На Фролова было совершенно покушение.
— Что значит, было покушение? – подошёл ближе Омельченко, хмурясь.
— Стреляли в него, благо только ранили. Снайперы были с советским оружием и в советском камуфляже. Осназовцы это были. Виталий в этом убеждён. Сами стрелки погибли при отходе.
— Чёрт! – ударил по столешнице Омельченко. – Он опять не сообщил свои координаты?
— Нет, но намекнул, где будет в скором времени.
— Где? – коротко поинтересовался капитан.
— Я могу вам доверять? – сузив глаза, спросил Смелов.
