из стрел и дротиков, но люди Феодота ответили тем же и даже с большим успехом. «Беллерофонт» [91] был вооружён четырьмя эвтитонами. В полной мере имя своё оправдывал.
Носовая мачта «Беллерофонта» сломалась и акатион, захлопав, затрепетав, накрыл нос эннеры Лагида. Оказавшись под парусом, несколько бойцов запутались в нём. Люди Феодота забросали их дротиками безнаказанно. Сам Менелай сумел выбраться и еле успел подставить щит под удар чужого топора. Какой-то шустрый малый первым сумел перепрыгнуть на борт эннеры. Каков молодец, оказался бы сейчас в Олимпии, всех бы разом побил в прыжках в длину даже без грузил в руках.
— Н-на! — длинный выпад Менелая из-под щита прервал удачу несостоявшегося олимпионика.
— Вперёд! — кричал Феодот, — бей ублюдков!
— Бей-убивай! — орали карийцы и родосцы.
Над бухтой стоял такой шум, какого ни один птичий базар не смог бы породить. Треск дерева, крики.
Несколько триер и пентер на флангах отработали удачнее флагманов и их жертвы, получив по шесть локтей бронзы в брюхо уже неторопливо тонули, удивлённо косясь друг на друга намалёванными на носах глазами.
— Ниже! Целься ниже, по кожам! — кричал Менелай двум воинам, ворочавшим эвтитон.
Один из них поднёс фитиль к пакле.
— Бей!
Резкий выдох, глухой удар. Плечи станкового лука врезались в набитые шерстью подушки, а дымящаяся стрела унеслась прочь. Она скрылась в чреве «Беллерофонта», пробив паррарумату. Эти экраны, прикрывавшие галереи гребцов, на большинстве боевых кораблей сделаны не из дерева. Это просто натянутые кожи. Они спасают от солнца, дождя и брызг, но против снаряда из тяжёлого стреломёта бессильны.
Что там внутри смогла натворить зажжённая стрела размером с хороший дротик, Менелай не видел. Стало не до того. Родосцы перебросили на борт «Каллиройи» лестницы и доски и на катастроме «океаниды» стало очень жарко и тесно. Вдобавок к правому борту «Беллерофонта» пристала другая родосская триера и на флагман стало прибывать подкрепление.
Египетские эпибаты стали уступать противнику числом. Наварх отчаянно рубился и пятился к корме. Гребцы с обоих кораблей высыпали на катастрому, и вступили в драку вместе с воинами. Команда «Каллиройи» сражалась в одиночестве. Все, кто мог бы прийти на помощь, уже сцепились с противником, неуклюже пытались развернуться, чтобы уйти от удара или нанести свой.
— Все сдохнем тут…
— Кто обосрался?! — рявкнул Менелай, сбив щитом с ног очередного излишне борзого родосского эпибата, — язык свой сожри!
— Смотрите, смотрите! Достали мы его!
«Беллерофонт» задымился. Стало быть, и верно, стрела с хорошо просмолённой паклей дел натворила. А скорее всего не одна она была, просто наварх другие не видел. Сердце его бешено колотилось, отсчитывая мгновения. Сколько их утекло в вечность? Вокруг всё в тумане. Нет, не в тумане — в дыму! Горит! Он горит!
Изнутри галереи вверх взметнулся язык пламени. Мокрая паррарумата заниматься не спешила, но едкий чёрный дым обволакивал оба флагмана.
Менелай видел, как корчатся в тесном подпалубном пространстве несколько охваченных огнём фигур. Они страшно кричали, но помочь им уже никто не мог. Остальные гребцы, спасаясь, прыгали в воду. Родосцы ослабили напор, кинулись тушить пожар и «египтяне», улучив момент, смогли оттолкнуться баграми.
— Отходим! Скорее! — кричал Менелай.
Он зажимал рукой бок. По клеёному льну панциря расползалось бурое пятно.
— Отталкивайте!
Воины отталкивали и «Беллерофонт» и наварха, рвавшегося в бой, несмотря на рану. Телохранители чуть ли не насильно утащили его на икрию [92] ближе к кормчему, подальше от самого пекла.
Пространство между флагманами мало-помалу увеличивалось.
— Вёсла на воду! — рявкнул Менелай.
Услышали его, как видно, не все. Гребцов на левом борту осталось едва половина. Остальные или дрались, или уже толкались в очереди на ладью Харона.
— Есть ещё там кто живой?! Оглохли, сучьи дети?! Вёсла на воду!
Его крик подхватил келевст:
— Уснули, говноеды? Жизнь не дорога?! И-и-р-раз!
Очнулись.
— Два!
— И-и-р-раз!
Весла эннеры вновь вспенили воду.
— Феодот убит!
— Спасайся, кто может!
Родосцы начали прыгать в воду.
Никем не замеченная из дыма вынырнула родосская пентера. Она сумела протолкаться сквозь полуразрушенный строй кораблей Менелая. Шла по дуге с большим креном на правый борт и не стремилась приблизиться к «Каллиройе», но всё же огрызнулась, как сумела — задымлённое, с трудом проницаемое взглядом пространство между двумя кораблями пронзили десятки стрел. Наконечники отбили звонкую дробь по кипарисовым бортам. Добираясь до живой плоти, они извлекали другие звуки. Крики, хрипы, стоны, брызги крови, свист стрел, гудение тетив, отправляющих родосцам ответные «приветы».
— Акхааа…
Кормчий «Каллиройи» захрипел и повис на рукояти правого весла со стрелой в горле. Эннеру вновь повело обратно к «Беллерофонту», который постепенно превращался в плавучий костёр.
Менелай одним прыжком взбежал на хедолию, [93] столкнул покойника, рванул одну рукоять рулевого весла на себя, другую от себя. Эннера выровнялась и начала отходить в сторону. Ещё дрейфуя в сцепке с родосским флагманом, она приблизилась к берегу, а теперь Менелаю, выходя из пекла, требовалось пройти и того ближе. А ну как тут отмели…
Совсем близко, в сотне локтей от «Каллиройи», воины Перелая заходили в воду по пояс, по шею, протягивали руки. Кричали, верно, приняв за своих. Ну кто их сейчас заберёт? Ификратиды Мирмидона деловито дорезали оставшихся.
— Поднажми! — надрывался внизу келевст.
Гребцы, обливаясь потом, с остервенением налегали на весла. Они с трудом попадали в такт, задаваемый флейтистом. Тот отчаянно частил, неосознанно старался догнать ритм своего бешено колотящегося сердца.
— И-и-и р-р-р-а-а-аз!
Совершить удачный таран в образовавшейся толчее удалось немногим, однако большего успеха всё же достигли «египтяне». Их широкие тяжёлые корабли и удар держали лучше и сами били сильнее. Клепсидра [94] отмерила всего четыре хои с момента начала сражения, а семь или восемь родосских триер уже вовсю тащил на дно морской старец Протей. «Беллерофонт» и ещё две горели. На других кипел бой.
«Каллиройя», пройдя по лезвию бритвы, оказалась в тылу врага, вынырнула из дыма и Менелай смог осмотреться.
Ближе к берегу одолевали «египтяне». Это уже очевидно. Из воды торчали несколько кормовых завитков, оканчивавшихся красной розой, символом Родоса. Волны кишели людьми и несколько египетских кораблей продвигались вперёд прямо по головам несчастных моряков. Они тянули руки к своим врагам, умоляя о помощи, слали проклятья, пытались уцепиться за борта.
— Братья, помогите!
— Будьте вы прокляты!
Около десятка египетских триер и пентер вышло из боя и присоединилось к «Каллиройе».
— Теперь разберёмся с Гегесиппом! — объявил Менелай.
Эннера во главе небольшого отряда двинулась на помощь крылу Поликтета. Там тоже вовсю плескался огонь.
Поликтет сцепился с Буревестником далеко не сразу. Оба были очень искусны в судовождении и несмотря на тесноту перво-наперво разошлись.
