себя таким… молодым…
— В шестьдесят молодым? — не сдержав усмешки, спросил князь Головин.
— Доживешь до сотни, Петрович, тогда поймешь, что в шестьдесят — только-только жить начинают, на пенсию переходя…
— Источник не завелся? — неожиданно опомнился Головин.
— Сейчас! — Я сосредоточился, оценивая изменения, произошедшие с моим Резервом. Если Источник вновь заработал, то в Резерве должна была оказаться хотя бы капля такой необходимой сейчас Силы. Но… — В Резерве пусто, командир, — глухо произнес я вслух. — Даже не капнуло ничего за ночь. Можно, конечно, попробовать и с Накопителем… Но, боюсь, все осталось по-прежнему.
— Спокойно, без паники! — Непонятно кого, себя или меня, принялся успокаивать товарищ оснаб. — Разберемся по ходу пьесы!
Наверное, все-таки больше себя — успокоить «постороннего», то есть меня, Внеранговому Силовику-Мозголому, каким несомненно являлся князь Головин, можно было просто по щелчку пальцев. А вот с самим собой такой вариант, похоже, не прокатывает.
— Конечно разберемся, командир! — Без тени сомнения согласился я с утверждением Головина. — Как говорили в мое время некоторые маргинальные элементы и молодежь: говно-вопрос!
— Ну и нравы у вас там были, в будущем, — изумленно покачал головой товарищ оснаб.
— Ну так мы не из князей, царско-сельские лицеи, да пажеские корпуса, чай, не кончали.
— Ладно, хорош зубоскалить, старый! — Командир вновь выглядел собранным и готовым к любым действиям. — План такой: двигаем на встречу с Гитлером, и слушаем его предложения. Ведь не просто же так он захотел встретиться с нами лично?
— Ясен пень, что не просто так, — согласился я.
— А дальше — по обстоятельствам, но думаю, что в этот раз у нас с тобой ничего не получится…
— Ты защиту от прослушки выставил? — спохватился я.
— Да, — кивнул командир, — я контролирую окружающую нас мозговую активность на максимальной мощности. Но лишнего лучше не болтать! — И он постучал себя указательным пальцем по виску. — Если что используем Ментал. А теперь, Гасан Хоттабович, освободите ватерклозет, пожалуйста! Терпеть, уже никакой мочи нет!
Выспавшийся и цветущий Хартман появился на пороге нашего номера, когда мы уже успели привести себя в порядок. Сказать, что его удивило мое ночное преображение, это не сказать ничего. Несколько долгих минут он охал и ахал, хороводя вокруг вашего покорного слуги, словно вокруг рождественской елки, чем успел меня изрядно утомить.
— Робка, кончай уже эту нездоровую суету! — раздраженно рыкнул я. — Ты на мне сейчас дыру протрешь!
— Но как, Хоттабыч? — почти слово в слово повторил он восклицание командира, увидевшего меня поутру.
— Испугался, что меня твой фюрер не узнает? — ядовито осведомился я.
— Ты очень сильно помолодел… — Констатировал очевидный факт Роберт. — Это же настоящее чудо! — продолжал восторженно ахать оберфюрер. — В чем секрет?
— А кабы знать? — Пожал я плечами. — Может, на меня так переливание Жизненной Силы подействовало? Отстань, Робка — не знаю я, одним словом!
— Но процедура переливания Праны никогда не давала такого эффекта, — никак не мог успокоиться Хартман.
— Кому-то не давала, а вот мне дала, — ворчливо произнес я. — Ты ж знаешь, Робка, что у меня постоянно все не как у людей. Да и человек ли я вообще? Помнишь же, что утверждал Кощей?
— Что ты Асур новой формации? — уточнил Роберт.
Я согласно кивнул.
— Помню. Но, неужели такой эффект от простого применения Пранотрансфузера? Такой эффект всесторонне изучать надо!
— Ага, ты еще посоветуй меня в лабораторию «Аненербе» сдаться. Для опытов.
— Не-не, упаси Господь попасть этим безумным коновалам в лапы! — открестился Хартман. — Видел я, что они с людьми творят! И не только с людьми — пленным вражеским Магам тоже…
— Хорошо, что хоть сам это понимаешь, — произнес я, впиваясь взглядом в мужественную физиономию оберфюрера. — Слушай, Робка, жрать охота! Кормить нас сегодня будут?
— Обязательно будут, — наконец улыбнулся Хартман. — Могу распорядится, чтобы в номер принесли.
— Давай, распорядись! — Я довольно потер ладони друг о дружку. — Пусть тащат! И побольше! Побольше! И насчет курева распорядись! Закончилось уже!
Завтрак в номер оказался выше всяких похвал, так что накидались мы втроем — Роберт тоже не успел еще позавтракать, прямо-таки от пуза. А вот сразу после завтрака, дождавшись, пока мы с командиром выкурим по папироске, Хартман сообщил:
— Выезжать пора, камрады! Хоть аудиенция назначена на вечер, лучше появиться в Вевельсбурге заранее. К Главе Рейха не принято опаздывать.
— А сколько нам ехать? — поинтересовался я.
— Часов шесть-семь, если сильно не гнать, — сообщил оберфюрер.
— Нам собраться — только подпоясаться, — произнес я, поднимаясь на ноги.
На улице нас уже дожидался автомобиль Хартмана, в который мы и загрузились. Роберт сел рядом с водителем, а мы с командиром уже привычно развалились с комфортом на мягком заднем сиденье. Водитель пиликнул клаксоном, пугая носящихся перед «Мерином» мальчишек, и неспешно выкатился на оживленный проспект.
Практически всю дорогу я банально продрых, восстанавливая силы после нескольких безуспешных попыток дотянуться до Источника. Как я не пытался, все было зря — Магия для меня была абсолютно недоступна. Это понимал и сидевший рядом Головин, время от времени мысленно спрашивая меня об успехах. Но порадовать мне его было нечем. Жаль, что прихлопнуть Гитлера в этот раз не удастся. А ведь какая шикарная возможность представилась. И еще неизвестно, подфартит ли нам так в будущем или нет?
Но предаваться унынию — это не наш метод! Ближе к концу поездки, когда я уже успел убедиться в полном отсутствии эффекта от моих усилий вернуть утраченную Магию и восстановил силы, я принялся с интересом пялиться в окно на пролетающий мимо нас пейзаж. Обширные низменности пересекались холмистыми местами, сплошь заросшими буковым и елово-пихтовым лесом.
— Знаменитый Тевтобургский лес, — заметив мой интерес, произнес обернувшийся к нам оберфюрер Хартман.
— И чем же он так знаменит этот ваш лес? — страдая от безделья — дорога уже слегка набила оскомину, спросил я.
— О! — воскликнул Роберт, тоже уставший играть в молчанку. — Это не просто знаменитый, а по-настоящему легендарный лес! В сентябре девятого года в Тевтобургском Лесу произошла эпохальная битва между римскими войсками и рядом германских племён. Три римских легиона, шесть вспомогательных когорт и три алы под начальством нижнегерманского прокуратора Публия Квинтлия Вара попали тут в засаду и были уничтожены херусками, бруктерами, хаттами и сигамбрами под руководством выдающихся германских вождей Арминия и Сегимера. Во время трехдневной битвы погибло около двадцати пяти тысяч солдат! Бежать удалось всего лишь пяти тысячам! Квинтлий Вар покончил с собой! Стволы деревьев Тевтобургского леса еще долгое время были увешаны черепами погибших в битве легионеров, а немало римлян попало в плен к тем, кого они презрительно называли варварами! Так знатные патриции стали рабами — домашними слугами, пастухами и привратниками. Римский
