О прижизненном мартирологе и месте его хранения наш современник, полковник Распутин, был прекрасно осведомлен, успев основательно покопаться в иезуитских архивах Дальберга. Знал про него и капитан Стивен Алей, оставшийся 16 декабря 1916 года за старшего, когда два высших чина британской разведки, упомянутый Самуэль Хор и Джон Скейл, уехали в день убийства Распутина из российской столицы.
Совесть по поводу лишения жизни простого русского мужика, не сделавшего ничего плохого ни лично ему, ни Британии, вовсе не мучила бравого королевского офицера, а вот тревогу и неуверенность побороть не получилось. Одно дело – направлять руку какого-нибудь фанатика-туземца, и совсем другое – организовывать диверсии и покушения собственноручно. Тайная война – представление, в котором джентльмены прекрасно чувствуют себя за кулисами и не совсем уверенно – на сцене. Поэтому звук автомобиля великого князя Дмитрия Павловича, подъехавшего к конспиративной явке британской разведки, заставил Стивена облегченно расслабиться. Заговорщики не разбегаются зайцами из столицы, а спокойно, по-деловому разъезжают на великокняжеском авто. Значит, всё прошло успешно. Задание выполнено. Первая мишень сбита.
Попросив визитёра подождать в гостевой комнате, капитан Алей прошёл в прихожую, спрятав на всякий случай за спиной правую руку с револьвером, а левой отодвинул щеколду, приоткрывая дверь. Но вместо моложавого, холёного лица Освальда с улицы на Стивена уставилась оскалившаяся космато-бородатая харя. Голос с противным гаденьким акцентом издевательски произнёс “сюрпра-а-а-айз!”, и волосатый кулак встретился с английским аристократическим носом. Синематограф закончился.
* * *
Визитёр сначала не придал значения бытовому шуму, доносящемуся из прихожей, хотя топот нескольких пар ног заставил напрячься. Но когда он услышал знакомый густой баритон, беспокойство переросло в панику.
– Капитан Алей, – требовательно грохотал за дверью оратор, – я не буду тратить время, заглядывая вам в лицо и спрашивая, знаете ли вы сидящих перед вами людей. Меня не интересуют ваши признания, подтверждающие приказ Бьюкенена на мою ликвидацию. Но я намерен получить имеющиеся у вас письменные инструкции о шагах английской разведки, следующих за этим терактом…
Спрятавшийся за дверью гость почувствовал одновременно изумление и дискомфорт. Само появление “посланца тьмы” в этом доме – событие чрезвычайное. Но было еще нечто, выбивающее из колеи и парализующее волю.
– Мало того, я настаиваю, – продолжал требовать баритон, – чтобы вы лично с выражением прочли присутствующим здесь господам часть инструкции, касающуюся обязательств нового, так называемого “ответственного” правительства России, устраивающего Уайтхолл и Даунинг-стрит… Про отказ от военных репараций и территориальных приобретений в пользу Британии, про беспошлинный ввоз британских товаров, передачу эмиссионных функций монетному двору Англии, предоставление окраинам России независимости под протекторатом Лондона…
Гость за дверью чертыхнулся, поняв наконец-то причину своего смятения. Непостижимый, невероятный факт! Тёмный, неграмотный мужик говорил со Стивеном по-английски, на очень своеобразном диалекте заокеанского происхождения, что было еще удивительнее.
– Вы – сумасшедший… кретин!.. – послышался голос Стивена Алея, негодующего и испуганного хамским наездом. – Никаких инструкций, никаких секретных планов здесь нет и быть не может. Вы вломились на частную территорию и я вынужден буду…
– Значит нет? – с насмешкой перебил баритон, – а если найду? Я ведь хорошо умею искать. И тогда я не ограничусь инструкциями, а познакомлю присутствующего здесь члена императорской семьи с директивой 994 общества “Мы” лорда Мильнера. В ней есть весьма занимательные карты разделения России на несколько частей – по числу великокняжеских семей, чтобы каждая почувствовала себя венценосной. Как там сэр Альфред писал лорду Бьюкенену: “Я очень люблю Россию и приложу все усилия, чтобы стран с таким названием было как можно больше”...
Услышав про “присутствующего здесь члена императорской семьи”, гость аж присел от неожиданности, лоб и рубашка под кителем моментально взмокли. Если этот холуй “гессенской мухи” знает такие подробности, то он смертельно опасен, и действовать надо немедленно. Визитёр выдернул из кармана миниатюрный “Браунинг”, аккуратно открыл дверь и, увидев в четырех шагах спину косматого чудовища, нависшего над Стивеном, вскинул пистолет, нажав на спусковой крючок.
Григорий, кошмаря капитана британской разведки и увлёкшись этим процессом, откровенно прозевал появление новой фигуры на шахматной доске. Необходимость одновременно контролировать несколько тел разной степени помятости, стресс, лёгкое, но всё же пулевое ранение, притупили внимание. В самый ответственный момент Распутина спасла наблюдательность. Он неотрывно смотрел в глаза британскому разведчику, догадавшись по направлению взгляда и мимике англичанина: “у нас гости”. Ничего другого дрессированному сознанию для немедленных действий не требовалось. Левая нога автоматически подломилась, правая оттолкнулась, и тело ушло в боковой перекат одновременно с выстрелом. Пуля пробила шубу и подол васильковой рубахи, пролетев там, где мгновение назад стоял Распутин, поразив многострадальный нос Стивена Алея. Тяжелый Webley непозволительно медленно, порвав швы и подкладку, “с мясом” вылез из кармана шубы, четырежды рявкнул по требованию стрелка без всякого прицеливания, по памяти на звук и вспышку. Пятый щёлкнул впустую – патроны закончились. “Мастерство не пропьёшь!” – удовлетворенно констатировал Распутин при звуке падающего тела, но тут же получил удар между лопаток. Дыхание сперло, глаза застило кровавой пеленой. Неугомонный Райнер, воспользовавшись тем, что обидчик оказался к нему спиной, изо всех сил приложился ногой, отдавая должок за нокаут в Юсуповском дворце, с ловкостью йога перекинул связанные руки перед собой, даже не стремясь их освободить, бросился к бесхозному револьверу застреленного Стивена. Очухавшись, оценив расстояние и фору, полученную англичанином, Григорий, собрав все силы в кулак, на одних волевых прыгнул в ближайшее укрытие – за спины связанных князей, впавших в прострацию и утративших к тому времени способность адекватно воспринимать происходящее. Нежный княжеский мозг, до краёв наполненный экстраординарными впечатлениями, в какой-то момент отключил приём входящей информации, превратив хозяев в варёные овощи. Феликс Феликсович и Дмитрий Павлович не среагировали на пролетающее между ними тело врага и на Райнера, превратившегося в охотника. Стреляя на опережение, но пребывая не в лучшей форме, английский киллер успел трижды нажать на спусковой крючок, прежде чем сообразил, что произошло. “Damned!” – прошептал Освальд, опуская оружие и увидев, в кого попали предназначавшиеся для Григория пули.
Выхватив из второго кармана трофейный великокняжеский браунинг, перекатившись в сторону, Распутин разрядил всю обойму в надоедливого британца, в одиночку нанесшего больше ущерба, чем все остальные враги, вместе взятые. “Хреновый из меня интриган, – подумал “святой старец”, оглядывая резиденцию британской разведки, ставшую за несколько минут полем боя. – Такой шикарный план – превратить своих убийц в информационное оружие, и всё прахом из-за какого-то мистера Х. В дневниках Дальберга про него не было ни слова. Кстати, неплохо бы познакомиться.”
Распутин с опаской приблизился к лежащему ничком телу в морской офицерской форме, перевернул и присвистнул:
– Неплохо я, однако, съездил в гости…
Вздох и негромкий стон отвлёк Распутина от лицезрения незапланированного участника импровизированного представления. Вернувшись к дивану, Григорий увидел открытые глаза великого князя Дмитрия Павловича и его губы, шевелящиеся в попытке что-то произнести. Быстро убрав ремни, заменявшие наручники, Распутин без лишних слов снял с себя повязку, соорудил из нее тампон и приложил к пульсирующей кровью ране князя.
