это в спальне посетителей принимать. Ладно бы на вашем месте прелестница какая сидела, тогда, это имело бы смысл, ну а так… К тому же подзабыл я, что Яков Яковлевич уже скоро будет ждать меня на урок истории государства Российского.
– Я понимаю, ваше высочество, – Ушаков кивнул. – Полагаю, что на сегодня наш разговор закончен?
– Да, полагаю, что так оно и есть. Вот только, Андрей Иванович, есть у меня к вам просьба, надо сказать, весьма деликатная.
– И что же за просьба, ваше высочество? – он тяжело оперся на трость и поднялся на ноги. Смотреть на него снизу-вверх было неудобно, поэтому я тоже вскочил.
– Прислать ко мне одного из тех доносчиков, кои на службе у вас числятся. Тех самых, что по салонам шляются да разговоры разные выслушивают, – я пока не знал, как именно хочу использовать подобного рода товарищей, но полагал, что соображу по ходу разговора. – Это ведь не будет составлять для вас проблему?
– Нет, ваше высочество, какие проблемы? – отмахнулся Ушаков. – Я пришлю к вам кого-нибудь посмышленей.
Он ушел, а я остался стоять посреди комнаты, куда вышел, делая намек на то, что провожаю его. Я стоял, задумчиво глядя на дверь. Нет я не был гипермозгом и суперменом, но учеба в техническом университете в свое время дала мне одно немаловажное преимущество, я умел анализировать. И теперь самый поверхностный анализ говорил мне, что Ушакова нужно будет менять. Вот только, на кого? Я всеми силами буду настаивать на том, чтобы это не был Шувалов. Костьми лягу, но добьюсь, чтобы Елизавета не поставила во главе Тайной канцелярии свою левретку. Тем более, что она вроде бы отдала мне на откуп кое-какие решения. Понятно, что окончательное решение будет принимать даже не она, и не Разумовский, которому, похоже, вообще все пофигу, более аполитичного человека я в жизни не встречал. Решение на данном этапе будет принимать, ну, или сильно лоббировать Бестужев, а я с вице-канцлером так общего языка и не нашел, и что-то мне подсказывает, что и не найду. И что делать? Да шевелиться начинать, вот что. двор вернется в Петербург к декабрю, а значит, нужно до этого времени найти того, кто будет, если не моим единомышленникам во взглядах на канцелярию, то хотя бы отнесется с пониманием и сочувствием. А потом написать длинное письмо, в котором разрекламировать нового претендента так, что Елизавета рыдать над письмом начнет. Ну и в конце нижайше попросить попробовать сделать претендента исполняющим обязанности, а Ушакова хоть в ту же Москву отправить, своими глазами чтобы увидел, что от архивов Сыскной экспедиции осталось. А там, если проявим себя, то нам и карты в руки. Елизавета не то чтобы очень умна и образована, но она хитра и обладает просто звериным чутьем и интуицией. Она на конфронтацию не пойдет, особенно в такой организации, которая допустила ее воцарение на трон, а назвать какую-то другую причину того, что Тайная канцелярия ничего не сделала при перевороте, я не мог. Сюда же можно было отнести и то, что все занимающие хоть какие-то значимые места в данной организации люди не просто усидели на своих местах, но некоторые еще и приподнялись. Наверное, Анна Леопольдовна умудрилась и Ушакова довести до ручки, раз он такой корявый заговор «проморгал».
Кого? Кого можно представить в качестве начальника Тайной канцелярии, особенно усовершенствованной? Суворова? Не знаю. Я не знаю, черт подери! Я не успел толком ни с кем познакомиться, когда меня потащили в Москву. А там всем было настолько откровенно не до меня, что это не было даже обидно.
– Ваше высочество, – в комнату без стука ввалился Сафонов. – Там… это…
– Миша, что это? Говори понятнее, я не понимаю тебя, – нахмурившись, я скрестил руки на груди.
– Турок там, – шепотом произнес Сафонов.
– Турок? Как он сюда попал? И кто его пропустил? – я уставился на Сафонова. В голове не укладывалось, что вор мог вот так запросто проникнуть во дворец, и его никто не остановил.
– В том-то и дело, что никто. Он холопом прикинулся, дворовым. Притащил прямо в зал ожиданий охапку цветов, и давай их по вазам расставлять. Я его узнал, и сразу сюда прибежал. Что с ним делать-то? Ваше высочество, прикажете в шею гнать, или может сразу в застенки к Андрею Ивановичу определить?
– Надо сначала выяснить, зачем он вообще из Москвы сюда приехал, а затем, как во дворец проник, – я хмуро смотрел на Сафонова. К гвардейцам, осуществляющим мою охрану, у меня все больше и больше вопросов возникает. – В крепость мы его всегда успеем определить. Вяземского и Румянцева возьми в помощь, да в классную комнату Турка нашего вежливо пригласите. И, Миша, какой полк сегодня охрану дворца осуществляет?
– Ингерманландский, ваше высочество, одну роту специально оставили в Петербурге. Обычно-то охраняют Преображенцы… а это имеет какое-то отношение к Турку? – Сафонов уже подходил к двери, когда я задал ему этот вопрос.
– Нет, Миша, надеюсь, что нет, – я покачал головой. Ингерманландцы, значит, ну-ну. Что это, саботаж или просто крайняя степень разгильдяйства? Это у их командира мне предстоит выяснить. – А ведь ты сам-то из Преображенцев?
– Из них, – Сафонов улыбнулся. – Наш полк ее величество Елизавету Петровну на своих штыках на трон вознес.
– Да, я так и подумал, что ты чрезвычайно гордишься своей принадлежностью к полку. Прежде, чем вы Турка в комнату пригласите, кликни ко мне командира Ингерманландцев, у меня к нему очень важный разговор образовался, – Михаил кивнул, явно недоумевая, зачем мне понадобился командир, и выскочил за дверь.
Не прошло и пяти минут, как дверь снова открылась и в комнату зашел бравый подполковник.
– Игнат Наумов, по вашему приказанию прибыл. Вы хотели со мной поговорить, ваше высочество? – он поклонился, а после выпрямился, не мигая, глядя на меня.
– Да, хотел, – я кинул. – Скажите-ка мне, Игнат Наумов, а ваша рота, когда императорский дворец охраняет какие-то отдельные инструкции получает? Или то, что происходит – ваша личная инициатива, потому что я не могу представить себе гвардейца, который бы действовал бы вообще без каких-либо приказов.
– Я вас не понимаю, ваше высочество? – Игнат нахмурился. – О чем, вы таком говорите, ваше высочество, Петр Федорович?
– Я говорю о том, что по дворцу как в
