горит за деревьями – это как раз ее дворец.
Ворота замка распахнулись и карета въехала внутрь. Слуга любезно открыл дверцу. Увидев наряд епископа, он почтенно склонил голову.
– Ваше преосвященство, какая честь для нас…
– Где же ваша хозяйка, почему она нас не встречает?
– Я прошу прощения у вашего преосвященства, но герцогиня молится в своей личной часовне. В этот час лучше ее не беспокоить
– Похвально, но когда мы сможем с ней встретиться?
– Вы встретитесь во время ужина. А пока можете отдохнуть и переодеться. Пойдемте, я проведу вас в ваши покои.
– Благодарю, признаться мы страшно утомились в дороге. Ужин и покои для отдыха сейчас будут очень кстати.
Через час епископа и его помощника пригласили к столу. Посреди освещенного тусклым светом факелов пиршественного зала стоял длинный деревянный стол, уставленный яствами. Во главе его сидела герцогиня – худая женщина средних лет в черном платье. Она поднялась со своего места, подошла к епископу, встала на колени и поцеловала ему руку.
– Ваше преосвященство, простите меня пожалуйста, что не смогла встретить вас лично. Я общалась с Богом, а прислуге строго приказано не беспокоить меня в эти минуты, что бы не произошло, даже пожар.
– Ничего страшного, дитя мое. В свою очередь прошу извинить и нас за столь поздний и к тому же неожиданный визит. Мы направлялись к вашему супругу, но в пути нас застала ночь, а в этих краях, как мы слышали небезопасно разъезжать в темное время суток, даже с охраной.
– Я очень рада этому случаю, но что же это я, вы должно быть страшно голодны с дороги. Прошу к столу.
Герцогиня и два ее гостя расселись по местам и принялись за трапезу. Некоторое время ели молча. Когда голод несколько поутих, разговор продолжился.
– Герцогиня, простите меня за нескромный вопрос, но прошу учесть, что вы разговариваете с человеком, имеющим сан священника, поэтому со мной можно говорить о самых сокровенных вещах, как на исповеди. Почему вы не живете вместе со своим супругом?
Герцогиня несколько замешкалась с ответом, словно что-то тщательно обдумывая. Она опустила голову. Лицо ее исказилось душевной болью. Наконец, она произнесла.
– Увы, в замке, где живет герцог и в окружающем его городе слишком суетно. Я же предпочитаю уединение, неспешные прогулки и беседы с богом. Там, увы, я не могла этого получить.
– Но вы, как добропорядочная христианка должны понимать, что скованы священными узами брака и обязаны думать не только о долге перед богом, но и о супружеском долге.
Герцогиня снова долго не отвечала. Через минуту она подняла глаза и с мольбой во взгляде посмотрела не епископа
– Святой отец, могу ли я доверять вам точно также, как господу нашему богу?
– Я один из его земных наместников, поэтому, определенно, можете.
– Скажите, что будет с человеком, который продал свою душу дьяволу?
– Его непременно нужно сжечь на костре.
– А что заслуживает его жена?
– Если его жена благочестива, и не принимала участия в сатанинских ритуалах мужа, или делала это под принуждением, то она не виновна и заслуживает всяческой жалости.
– Но что будет с имуществом человека, продавшего душу свою дьяволу?
– Если имущество это нажито благодаря козням нечистого, оно должно быть пожертвовано церкви, а то, что нажито законным путем, скажем, получено по наследству, должно отойти его благочестивым родственникам, например, несчастной жене. А что, ваш супруг продал душу дьяволу?
Герцогиня смотрела прямо в глаза епископу. Взгляд ее был холоден и тверд, подобно разящему копью.
– Нет, святой отец, он и есть сам дьявол.
– И что же, он с самого начала вашего супружества был таким?
– О, нет! Сначала он был таким же, как все благочестивые мужи: пировал и охотился. Но потом в его жизни появился Мерлин, еретик и чернокнижник. И с тех пор в замке начали твориться чудеса: факелы перестали дымить, и начали светить значительно ярче. В окна вместо обычных стекол были вставлены сатанинские прозрачные пластины. Герцог сказал, что это то же самое стекло, просто лучше обработанное, проводящее больше света, и задерживающее холод, но я-то знаю, что они не пропускают в замок также и божий дух. Есть еще много такого, о чем я не в силах говорить.
– Не волнуйтесь, герцогиня, от моих глаз ничего не укроется. Уверяю вас, после моего визита все виновные будут наказаны.
– Умоляю вас, сделайте это!
В следующее мгновение герцогиня в слезах бросилась в ноги епископу и начала целовать ему руки.
– Отче, будьте милостивы, спасите и защитите несчастную женщину. Молю вас, сделайте так, чтобы он не причинил больше никому зла.
– Успокойтесь, дитя мое. Я не дам вас в обиду. Завтра, как только солнце поднимется над лесом, я помолюсь и отправлюсь к вашему супругу. Уверяю вас, я буду суровым и справедливым судьей, как и обязывает меня моя сутана.
– Ах, благодарю вас, ваше преосвященство. Сделайте это ради меня, верной рабы божьей!
После окончания ужина, епископ и его помощник направились к своим спальным комнатам.
– Признаться, ваше преосвященство, ваш диалог с герцогиней был настолько пламенен, что я готов был предложить отправиться в обиталище герцога немедленно, не дожидаясь утра.
– Терпение, мой друг. Помните, для того, чтобы быть справедливым, суд должен вершиться с ясной головой и на сытый желудок. К тому же, если и есть в замке герцога какие-либо дьявольские чары, их будет тяжело разглядеть из волчьего чрева!
– Воистину так! Ваша мудрость поразительна!
– Аминь!
Утром, лишь только рассвело, процессия продолжила свой путь.
Герцогиня еще долго смотрела вслед удаляющейся карете. Рядом с ней стоял ее слуга.
– Ричард, сегодня ты разделишь со мной ложе.
– Но я уже был вчера. Может сегодня это будет Луис?
– Не смей пререкаться со мной. И захвати побольше вина.
– Слушаюсь, моя герцогиня.
Проснулся Жак от того, что на нос ему села большая черная муха. Двигаться было настолько лениво, что он не стал ничего предпринимать, решив дождаться, пока муха не улетит по собственной воле. Муха не улетала, и сквозь приоткрытые глаза он видел, как проклятая тварь кровожадно потирает маленькими лапками. Пришлось вытаскивать руку из-под теплого одеяла и сгонять прилипчивое насекомое. Солнце ярко светило в окно. Жак вспомнил вчерашнюю погоню и решил, что заслужил право еще немножко поспать. Но тут в дверь, как назло, постучали. Из коридора донесся голос Йорика:
– Просыпайся! Его высочество зовет к завтраку.
Ничего не поделаешь, придется вставать. Жак выбрался из постели и прямо в кальсонах вышел в коридор. Обычно в такие
