августа управимся.
— Резонно, — был вынужден признать я. — Я собственно вот по какому вопросу. Вы мне обещали соорудить для телеграфных машин устройство, позволяющее записывать код на бумажную ленту. Как в этом направлении продвигаются изыскания.
Первая «длинная» телеграфная линия, соединившая столицу и Великий Новгород, открылась еще в начале весны, после чего ее сразу же потащили дальше в направлении Первопрестольной. К середине лета должны были подсоединить Тверь, ну а собственно Москву — в начале осени.
С началом практического использования телеграфа начали вылезать и мелкие проблемы, незаметные при испытаниях прототипа. Например, далеко не все свежеобученные телеграфисты могли сходу на слух принимать без ошибок длинные сообщения. Система записи точек и тире для последующей расшифровки в такой ситуации становилась просто жизненно необходима.
Вообще с телеграфистами была натуральная беда. Для полноценного функционирования одной станции нужно было хотя бы человек пять грамотных и хорошо натренированных специалистов, а только на строящейся линии Питер-Москва предполагалось минимум четыре станции — Новгород, Вышний Волочек, Тверь и Клин — с дальнейшим их увеличением. И это еще железная дорога между двумя столицами строиться не начала, там телеграф придется устанавливать на каждой станции, просто для нормальной работы всей системы. С грамотными же людьми в России была все еще настоящая беда. Если на работу чиновничьего аппарата их кое-как хватало, то на низовом уровне практически отсутствующий уровень образования потихоньку становился настоящей проблемой. Пришлось даже открыть курсы телеграфистов, вот только для нормальной подготовки нужно было время, а станции телеграфа уже работали, хоть и в тестовом режиме. Поэтому любое упрощение было бы более чем уместно.
— Заканчиваем, Николай Павлович. Конструкция готова, испытываем на прочность, ищем возможные недоработки, — Петров кивнул и еще раз оглядевшись, извинился. — Прошу прощения, сесть не предлагаю, выпить тоже, сами видите.
Кабинет и правда выглядел полуразгромленным. Вернее, будет сказать — еще крайне далеким от конца ремонта. Стены светили голой штукатуркой, на полу горой лежали какие-то тюки, даже дверь еще зияла пустым проемом.
— Да ничего, Василий Владимирович, я все понимаю. Один ремонт как два пожара!
— Именно так, именно так, — оживился было ученый, которому фраза явно понравилась. — Впрочем, мы тут комнату отдыха подготовили, там наши молодые светила любят проводить время. Так что, если вы не против, могу вас туда позвать.
В голосе ученого проскользнули заметные нотки обиды, достаточно сложно было объяснить ему, прошедшему немалый путь от экспериментов «на коленке» до признания и собственного института, почему каких-то иностранных «щеглов» мы приглашаем без достаточных на то оснований.
Ну как можно объяснить послезанание и то что Фарадей и Ом в физике — охренеть какие величины. С другой стороны, далеко не факт теперь, что те открытия, которые совершили эти двое в этот раз будут сделаны теми же людьми. История-то уже совсем по другому руслу идет, и кто знает, что еще может измениться. С другой стороны, такими талантами при любых раскладах было грешно разбрасываться.
— А пойдемте, Василий Владимирович, — я пожал плечами. — Действительно, что может помешать двум благородным донам выпить чашечку чая. Даже если это не чай, а коньяк.
Петров немного удивленно покосился на меня, но смолчал. Уже привык к моим странным порой высказываниям.
Комната отдыха — такая себе кают-компания — место где собирался будущий преподавательский состав пока еще не функционирующего института. Поскольку, не смотря на идущий ремонт и отсутствие студентов заведение уже формально работало — во всяком случае научная деятельность не прекращалась ни на день — немалая часть работников института каждый день ходили сюда на работу.
— Господа! — В небольшом, обставленном довольно уютно, помещении сидело трое мужчин и негромко о чем-то общались, перемежая слова веселым смехом. О чем они говорили я не понял, только услышал конец фразы «и он смеялся целых пол часа не мог остановиться». Причем разговор шел на немецком, который, видимо, был общим для собравшихся. — Его императорское высочество.
Троица, услышав слова ректора подскочила на ноги и обернулась в нашу сторону. Тут была пара наших иностранных «молодых дарований» и русский немец Павел Шиллинг. Каждый из них в меру своих возможностей изобразил положенный по такому случаю поклон.
— Добрый день, — я тоже в ответ кивнул. — Как вы тут, обживаетесь?
— Да, Ваше высочество, — первым ответил Ом. — Мы очень благодарны вам за полученную возможность. Признаться, когда я получил предложение поработать в самой продвинутой электротехнической лаборатории в мире, то был настроен крайне скептически. Россия в Европе совершенно не известна в качестве двигателя научного прогресса. Однако все оказалось именно так. Исследования господина Петрова ушли вперед на годы по сравнению с тем, что изучают и преподают в Баварии.
Пока шел дежурный обмен комплиментами, ректор успел выловить пробегающего мимо служку и отправить его за самоваром. Тот через несколько минут принес пузатого, и еще минут через пятнадцать мы уже могли наслаждаться ароматным напитком. С шоколадом моей фабрики, что особенно приятно.
Кондитерский проект был одним из немногих направлений, к которому я вообще практически не прикасался, обеспечивая лишь своим существованием административный зонтик, закрывающий от чиновничьего произвола и иногда подкидывая новые идеи. Все остальное кондитеры, превратившиеся за пятнадцать лет в матерых промышленников, к счастью, делали сами, лишь присылая мне в установленные сроки положенные дивиденды. Красота.
За пятнадцать лет сладкая империя выросла до более чем солидных масштабов. Кроме пяти кондитерских фабрик, обеспечивающих продукцией все крупные города империи и поставляющие шоколад на экспорт, была организована сеть магазинчиков, занимающихся розницей. Более того, на волне попытки осваивать трансатлантические маршруты мы приняли решение наладить самостоятельные поставки заокеанского сырья дабы не завесить от посредников.
От такой организации бизнеса можно только мечтать, к сожалению большинство направлений требовало постоянного пригляда и въедливого руководства.
— А что вы такое интересное рассказывали, когда мы с Василием Владимировичем вошли? — Буквально за двадцать минут беседы видя, что великий князь позволяет разговаривать с собой достаточно свободно, ученые освоились и немного расслабились. Во всяком случае перестали напоминать механических болванчиков, кивающий и произносящих протокольные фразы.
— О! — Немного смутившись ответил Фарадей, — Мы обсуждали с коллегами разные странные эффекты, с которыми сталкивались во время нашей научной деятельности. Иногда результаты исследований бывают более чем необычными и сильно отличающимися от предполагаемой цели.
— Очень интересно, — я кивнул, предлагая продолжать. Какой-то подозрительный зуд в районе мозжечка, намекам мне, что тут я случайно ухватил что-то важное. Я еще не понял что, однако натренированное годами шестое чувство прямо выло о том что нужно продолжать расспросы.
— Да, так вот, — обрадованный интересом самого главного начальника, Фарадей воодушевленно продолжил, — это я рассказывал коллегам о моем друге и учителе мистере Деви. Он как-то случайно исследуя свойства газов и их воздействие на человеческий организм, обнаружил один, вдыхание которого вызывало неконтролируемый смех. Мистер Деви рассказывал, что смеялся целых полчаса, не мог остановиться. Как много нового и необычного можно обнаружить в природе!
«Вот оно!» — Мысль молнией стрельнула в мозгу, — «веселящий газ. Окись азота… Или нет, окись азота — это то что для ускорения машин применяют, а веселящий газ — это закись азота, знать бы чем первое от другого отличается».
О возможных способах наркоза или хотя бы глубокой анестезии я думал давно. О том, что где-то в середине 19 века в этих целях начали применять эфир, я помнил. А вот что это за зверь такой — эфир — нет. Более того, при осторожных расспросах местных специалистов, оказалось, что эфиры — это целый класс веществ, в который их входит сотни видов. Так что заход с простой стороны вышел неудачным, пришлось идею наркоза отложить в долгий ящик, тем более, что и других забот было выше крыши. Я только приказал своему отделу, мониторящему журналы в поисках потенциально интересных новинок, отслеживать новости по этой теме. Впрочем, за прошедшие пять лет, ничего дельного по этому вопросу они мне так и не накопали. Ну а про веселящий газ как про возможный анестетик, я признаться, совершенно забыл, тем более что в наших краях он вроде как не сильно был в будущем распространен. Только в фильмах видел, как
