Фома, вытирая лицо платком. Навстречу им вскочила Арина Родионовна, которая испуганно уточнила:
— Что случилось?
Слуги и впрямь выглядели странно. По их лицам были размазаны слезы, глаза раскраснелись. Иришка едва сдерживала подрагивающие губы, а Фома сдавленно ругался на собственном наречии.
— Кто-то обидел нашего кота? — взметнув шторы во всем доме, в холле появилась Виноградова.
Она ласково погладила Питерского по голове, и тот как-то странно фыркнул.
— Обманули как последнего дурака, — парень скривился.
— Едва не убили, — сипло выдавила Иришка.
— Кто посмел?
— Как так получилось?
В один голос спросили мы с секретаршей. А перед потерпевшими появился графин и пара стаканов, в которые одновременно плеснулась вода. Любовь Федоровна продолжала удивлять тем, как ловко управляла силой.
Фома опрокинул в себя воду, а потом мягко обнял за плечи девушку.
— Как ты?
Та поначалу забылась и прильнула к парню, а потом смущенно подалась в сторону. Питерский нахмурился и тряхнул головой.
— Я прикупил омывалку для стекол нашего «Империала». Советовал ее мне водитель вашей бабушки. Даже бутылку показал, чтобы я не перепутал. Я запомнил. И купил точно такую же.
— И? — не понял я.
— Но по дороге решил испробовать на ласточке своей. И залил в бачок.
Нечаева распахнула окна, впуская в комнату свежий воздух.
— И когда на стекло прыснула эта гадость — в машине жутко завоняло.
— Это ещё мягко сказано, — добавила кухарка, скромно сминая в руках платочек. — Глаза щипать стало. Дышать сложно.
— Я-то поначалу не сразу понял, что не так. И окно открыто было, ветерок разгонял вонь эту. А когда уж остановились у светофора, то стало совсем невмоготу.
— Так, что у меня в глазах потемнело. И я даже в обморок упала, — добавила девушка и шмыгнула носом. — А я ведь крепкая. Никогда не терялась.
При этих словах Фома с какой-то особенной нежностью взглянул на кухарку. И сразу стало понятно, что между этими двумя все серьезно.
— Машину я там оставил, прямо за светофором. Внес Иришку. На обочину потом авто откатил.
— Не украдут? — уточнила Арина Родионовна.
— Так это ж центр, — возразил Фома. — Это ж не на окраине транспорт оставить. Хотя… — парень посмурнел, — никто в нее не заберется, пока из салона так несет. И неизвестно же, выветрится эта вонища или нет.
— И слава Искупителю, — возвела к потолку глаза Любовь Федоровна. — Машине давно место на свалке. Ни к чему нашему котеичу ездить в консервной банке.
— Может и правда пришла пора взять другой автомобиль? — предложил я.
На это слуга вздохнул, покачал головой и произнес серьезным голосом:
— Лошадей не переправе не меняют. Я человек ответственный и верный.
В этот раз Иришка основательно смерила его оценивающим взглядом и скрыла в уголках губ улыбку. А потом спохватилась:
— Мне пора готовить. Пойду я. И… — она смущенно добавила, — спасибо, Фома, что подвез. И на руках нес…
Парень кивнул и тут же громко чихнул.
— Будь здрав, — сказал я и уточнил, — а ты покупал омывалку в салоне? Или в киоске у дороги?
— Вашество, — обиженно насупился парень. — Я, может, и экономный, но не глупый. И уж точно не стал бы всякую дрянь в елитную машину лить.
— Это чистая правда, — подтвердила Любовь Федоровна. — Он и продукты для дома выбирает, не глядя на цену.
— Выходит, в порядочном магазине брал, и все равно дрянь оказалась? — уточнил я и парень кивнул.
— Хорошо, что я в «Империал» не залил, — вновь вздохнул Фома. — В нем и салон кожаный. Этакая вонь впитается и не отмоешь никак. Да там и щелей нет, как в моей ласточке. Не проветрилось бы вовек.
— Дела, — протянула Арина Родионовна. — Получается, что в приличном месте отравой торгуют.
— Разберусь, — буркнул слуга и пояснил, — я туда смотаюсь и пообщаюсь с продавцом.
— Вместе загляните, — посоветовала Виноградова. — Фома — парень горячий. Авось как кому в лоб даст.
— Вместе заглянем, — согласился я с призрачной дамой.
В кармане звякнул телефон, и я быстро вынул аппарат. Любовь Федоровна тотчас переместилась мне за спину, чтобы прочесть сообщение.
— Какие страсти, — произнесла она и захихикала.
С той самой ночи, как в доме задержалась Регина, призрак не упускала случая позубоскалить. Мне не хотелось напоминать, что именно Виноградова подала на стол из своих тайных запасов дорогое вино и проявила деликатность, оставив меня наедине с девушкой. Не хотелось напоминать еще из-за того, что я был благодарен ей за созданное уединение. А я подозревал, что как только начну говорить «спасибо» — бухгалтер выпишет себе премию.
«Можно ли мне навестить сегодня мастера Чехова?»
Я легко представил, как Регина говорит это вслух и невольно улыбнулся.
Телефон вновь ожил и на экране появилось единственное слово нового сообщения:
«Можно?»
«Нужно», — написал я в ответ и отправил сообщение. На мгновенье стало жарко, и я откашлялся, чтобы прочистить горло.
— Возвращаемся к работе, — предложил я и направился к своему кабинету.
В этот момент над входной дверью звякнул колокольчик и в приемную вошел невысокий парень в форме жандармерии. Курьер ловко снял с головы кепку и пригладил волосы на затылке, ладонью, затянутой в тонкую перчатку. Потом стянул с нижней части лица шарф и неуверенно улыбнулся.
— Здравы будьте, — негромко поприветствовал он нас и коротко поклонился. — Я к мастеру Чехову. Принес заявки.
— Отлично, — бросил я через плечо. — Оформите прием корреспонденции.
— Павел Филиппович, — кротко позвал парень и сжался от внимания присутствующих, — мне велено вручить вам одно письмо лично.
— Даже так? — я приподнял бровь. — Что же, извольте. Где оно?
— Наедине, — гость покраснел, смешавшись под моим внимательным взглядом.
— Пройдемте, — я указал на дверь кабинета и вошел к себе первым.
Парень шмыгнул следом и прикрыл за собой дверь.
— От кого письмо? — уточнил я, поворачиваясь.
Как раз вовремя. Незнакомец натянул шарф до самых глаз, шагнул ко мне, быстро выбросил в мою сторону ладонь и резко выдохнул, выдувая мне в лицо какую-то сероватую пудру, которая закружилась зловещим облаком, которое наверняка бы осело на кожу, проникло бы в легкие, да только этому действу помешала не в меру любопытная призрачная дама. Она собиралась во что бы то ни стало прочесть отправленное мной сообщение. Призрак крутилась передо мной, изображая старательную хозяйку, вытирающую пыль с подлокотника кресла. Она то как раз и остановила облачко и резким движением пальцев скрутила пыльцу в воронку и направила прямо в лицо незнакомцу. Курьер от неожиданности удивленно ахнул и втянул пыльцу в себя.
— Никто не будет здесь сорить, — сердито заявила женщина, накрыла рот и нос несчастного ладонями, а потом приподняла бедолагу над полом.
Парень дернулся, попытался вырваться и замычал. Ноги его сучили в воздухе. Сумка курьера упала на пол, и из нее вывалилась бесполезная макулатура в виде старых газет и журналов.
— Из моих рук еще никто не вырывался, — прорычала Любовь Федоровна и взглянула
