эмоциональным фоном и ему пришлось ехать одному.
Дверь кабинета раскрылась, Сергей вышел. Мальчонка продолжал сидеть в коридоре с интересом разглядывая развешанные на стенах постеры. Сергей обратил внимание на красочно оформленные, больше походившие на произведение искусства плакаты. Они в неназойливой форме, в картинках, рассказывали-показывали устройство Вселенной, правила личной гигиены и ещё много чего, но тут мальчонка спрыгнул с дивана и подошёл к нему.
— Дядя Серёж, ты уезжаешь?
— Да, мне пора. Сейчас выйдет Валентина Сергеевна… — как трудно сказать пацану, что он останется тут… один, в незнакомом, чужом доме. Пусть будет обут, одет, накормлен и под присмотром, но… один. В принципе, как и эти больше полугода, что прошли с гибели его родителей Генка оставался один. Он не реагировал на ненавязчивые предложения остаться с кем в семье, но иногда играл с ребятишками — детьми офицерско-сержантского состава. Но не надо быть провидцем, что Генка — этот пацанёнок шести лет отроду выбрал для себя судьбу. Его и отговаривали, и упрашивали, но не по годам быстро повзрослевший ребёнок стоял на своём. И сейчас, вместо того, чтобы ныть или упрашивать его не оставлять в чужом доме, он стоял и спокойно смотрел своими невинными, но серьёзными глазами на Сергея. — В машине твои вещи, пойдём заберём.
— Хорошо.
Они вышли, прошли немного и оказались на крытой парковке. Сергей всё время, что они шагали по ухоженным дорожкам, ожидал, что вот-вот Генка кинется к нему, сожмёт руку и скажет: «Дядя Серёж, забери меня», но они шли молча. Генка с интересом глазел по сторонам, а на душе Сергея кошки скреблись.
— Давай посмотрим, что тут нам собрали, — открыв багажник, с трудом произнёс офицер, — твои любимые игрушки, берёшь?
— Нет, — недолго подумав, ответил Гена, — мне папа с мамой портфель купили, его возьму. Мы его брали, я видел. Он где-то здесь.
— Портфель. Вот он. Что-то тяжёлый.
— Там всё, что нужно к первому классу, кроме учебников. Их не успели купить.
— Ничего страшного, в школу тебе осенью, а сейчас только весна.
— Лето скоро. Через месяц.
— Верно. Так, что тут ещё. Это зимние вещи, это…
— Добрый день Гена, — от неожиданности Сергей уронил обратно в багажник взятый пакет с вещами. Рядом стояла Валентина Сергеевна. Она подошла очень тихо, что офицер не заметил.
— Здравствуйте, — ответил пацанёнок, пытаясь открыть замок портфеля.
— Сергей Петрович, вы всё? Обед скоро. Хотела успеть представить Гену ребятам.
— Да-да. Минутку. Ген, что ещё? Тут много чего собрали…
— Дядя Серёж, не надо ничего. Что хотел, я взял, — перехватывая с правой руки в левую портфель, ответил Гена и протянул свободную руку. — Папа говорил, что здороваться и прощаться у офицеров принято отданием чести, но я не офицер и… спасибо за всё дядя Серёжа и тёте Тане, и тёте Лене, и тёте Кате. Пусть они не плачут по ночам. Всё будет хорошо.
Паренёк стоял с протянутой для рукопожатия рукой. Сергей в ответ выпрямился, отдал честь и протянул руку. На удивление рукопожатие у ребёнка оказалось крепкое, уверенное.
— Ну что Ген, пойдём? Знаешь, кто я?
— Знаю. Вы Валентина Сергеевна. Главная тут, как командир в части.
— Верно, — вновь улыбнулась директриса, — Сергей Петрович, мы пойдём, а вас как подъедете к КПП выпустят. До свидания, звоните, телефон знаете.
Сергей смотрел вслед шагающей неспешной походкой женщине и идущим рядом пацанёнком.
— Вот мы больше и не увидимся, Генка. Всего тебе хорошего и… прости нас, что не смогли уговорить, — тихо пробормотал Сергей.
По возвращению в город, его встретили женщины и Михалыч.
— Рассказывай, что там и как? Генка капризничал? — первым делом с расспросами, отбив от сердобольных женщин, увёл с собой курить на балкон полковник.
— Прошло всё как-то буднично, Михалыч. Генка не капризничал. Я пробовал его ещё раз уговорить остаться с нами, но он отказался. Всё мечтает стать солдатом. Точнее — лучшим солдатом.
— Да, я помню. Он и мне это говорил. А вообще, как в интернате, что за люди? Директора, преподавателей-воспитателей видел?
— С воспитателями поговорить не удалось, встречался с директрисой. Мужественная женщина, как понял из бывших. На интернат не похоже, скорее, как они сами называют это заведение — учреждение постоянного пребывания, вроде как у спортсменов на сборы собрали и живут там. Программа обучения…
— Эту бурду женщинам расскажешь, — перебил полковник, — сам какого мнения, не обманули, можно им малого доверить? Или связи поднимать и…
— Не стоит, Михалыч. Генка сам этого хотел. Не знаю, но у меня сложилось ощущение, что он был готов к этому.
— Это как? — не понял полковник, — как можно быть готовым к… ну, сам понимаешь к чему.
— А вот так. Сам не понимаю. У меня такое чувство, что его мы больше не увидим.
— Это ты брось! Через месяц у меня отпуск, и я собрался с женой к нему туда заехать, самому посмотреть, что и как. Как раз скоро ему в первый класс идти, подарки там к школе какие привезти или…
— Без «или», Михалыч. Дали номер телефона куда звонить если невтерпёж, интересоваться. Но настоятельно рекомендовали не приезжать. И я понял почему. У него другая жизнь начинается, совсем другая, а мы только мешать будем ему адаптироваться. Думаешь, как на него другие смотреть будут, если мы к нему одному по несколько раз в месяц наведываться будем? Не качай головой, вижу, что понимаешь, не дурак.
— Значит…
— Значит надо думать, как успокаивать женщин. Они не поймут.
— Поймут. Попричитают немного, но поймут. Они ж видели, что Генка ни в какую не хотел оставаться. Да и жёны офицеров, как-никак. Ладно, пошли что ли?
— Ты иди, я сейчас.
Сергей остался стоять на балконе. Ночь постепенно вступала в свои права, скрывая солнце за горизонтом. Бордово-алый закат окрашивал здания многоэтажек в кровавый оттенок.
— Николай… — воздев голову вверх, произнёс Сергей. Он не верил во всякие мистические штучки, но почему-то именно сейчас ему захотелось выговориться, — ты прости, если что не так. Мы пытались, но так получилось, но может это и к лучшему. У Генки будет своя жизнь, та что он захочет, а не та, что мы своими хотелками старались бы сотворить. Он у тебя не по годам взрослый. Ты бы видел его сегодня, как он разговаривал с Валентиной Сергеевной и не скажешь, что ему всего шесть лет… Ладно, пора, женщины Михалыча уже затретировали. Надо его спасать. Прощай, Николай.
— Гена, распорядок у нас простой. Ты же ходил в детский сад? — осведомилась Валентина Сергеевна, сопровождая новенького воспитанника в столовую.
— Да. Но мне скоро в школу. В этом году.
— Это хорошо. Но до начала учебного года поживём по распорядку детского сада. Подъём в семь часов. Умывание, утренний туалет. Завтрак… — Валентина Сергеевна рассказывала распорядок дня, но Гена не слушал, он внимательно смотрел по сторонам. Ему всё было интересно. И его удивляло, что за всё время пока они шли по длинным коридорам им никто не встретился.
— Валентина Сергеевна, а почему столько мало людей? — перебил Гена продолжавшую говорить женщину.
— Разве должно быть много?
— Да. Территория большая, здесь много солдат разместится. И её надо убирать, охранять…
— Хм-м, — улыбнулась Валентина Сергеевна, — ты правильно заметил, что территория большая. Но мы занимаем всего лишь два здания. В одном располагаются спальные комнаты и второе, где учебные классы и подсобные помещения. Ты меня понимаешь? Не слишком умно́ говорю? — осведомилась Валентина Сергеевна. Она старалась говорить простым, понятным для дошкольника языком, но иногда не получалось упростить фразы, и она сомневалась, что новенький её понимает.
— Понимаю. Тогда получается, что остальные живут в других зданиях? Я насчитал восемь двухэтажных, три трёхэтажных и два очень больших одноэтажных.
— Ты умеешь считать? — удивилась женщина не тому, что он умеет считать, а что запомнил количество зданий и сооружений, расположенных на видимой части территории.
— До ста. Могу складывать и вычитать, а ещё я читать умею! — гордо произнёс Гена.
— Молодец! Вот мы и пришли. Оставляй здесь портфель, вот сюда клади. Его никто не заберёт, не бойся. Пойдём помоем руки, и я тебя представлю детям и воспитательнице. Её зовут Елена Степановна, но можно звать тётя Лена. Запомнил?..
Вечером после отбоя по заведённому правилу все воспитатели собирались в кабинете директора и говорили о прошедшем дне.
— Так, смотрю все собрались, — оторвала взгляд от изучения бумаг директриса, — сегодня у нас пополнение,
