жизненной энергией, думал я, но всё же скромно помалкивал, лишь согласно кивая в такт словам Аркадия Вадимовича.
А в воскресенье без пяти восемь утра возле дома №11 на Соловьиной улице остановилась белая «Волга» 24-й модели. За рулём сидел приземистый, усатый тип. При моём появлении он сдвинул на затылок кепку в мелкий рубчик, обнажая внушительную залысину.
— Это вы Коренев? Садитесь. Можете вперёд, можете назад. Шеф предпочитает сзади, говорит, так безопаснее.
— Кому на роду написано быть повешенным – тот не утонет, — блеснул я знанием народной мудрости. — Я, пожалуй, сяду впереди. Кстати, меня Арсением звать.
— А меня Дмитрий Сергеевич.
Как только выехали на трассу, меня начало клонить в сон. Да и погода стояла соответствующая – с вечера накрапывал мелкий дождик, а под стук капель так хорошо спится… Я и из постели-то сегодня вылез с трудом, будь моя воля – дрых бы часов до девяти, а то и до десяти.
Предстоящее лечение ишиаса не казалось мне каким-то слишком уж сверхсложным заданием, если это действительно ишиас, а не что-то более серьёзное, затаившееся в глубинах организма. Однажды и я проглядел за банальной межпозвонковой грыжей развитие на ранней стадии злокачественной опухоли. Хорошо, что в тот раз в итоге всё обошлось – онкологию мы с коллегами разглядели хоть и на более поздней стадии, но длительное лечение всё-таки дало результат. Но я долго не мог себе простить того упущения, прибавившего мне седых волос и едва не ставшего причиной появления ещё одной могилы на моём персональном кладбище.
— Это там что? — вывел меня их дремотного состояния голос водителя, резко сбросившего скорость. — Кажись, авария.
Я открыл глаза, фокусируя сквозь лобовое стекло взгляд на дороге. А там на обочине стоял бортовой «ГАЗ-53» с помятым правым крылом, а в кювете на боку лежал бежевый ушастый «Запорожец». Прижавшись к обочинам по обеим сторонам дороги, стояли ещё две легковые машины, явно не пострадавшие в ДТП. Их водители и пассажиры столпились у места аварии, в основном рядом с «Запорожцем».
— Давайте остановимся, — попросил я водителя.
Он притормозил у обочины, вместе мы вышли из машины и сразу перебежали на другую сторону дороги, благо что в эти годы движение на трассе было не таким оживлённым, как в XXI веке.
Пострадавшим был только один – пожилой водитель «ушастого». Он лежал на пожухлой травке и слабо стонал. Голова его была в крови, а левая рука изогнута в предплечье под неестественным углом. Хорошо, что ещё в сознании, хотя, как мне кажется, готов отключиться в любой момент.
Собравшиеся меж тем за редким исключением пребывали в растерянности.
— Я сейчас доеду до ближайшего села, найду телефон и вызову «скорую», а заодно и в милицию позвоню, пусть гаишников пришлют, — говорил мужчина в костюме.
— Да пока эта «скорая» приедет, — махнул рукой мужик в телогрейке. — И как он перед моим «газоном» оказался – я даже и глазом моргнуть не успел.
— Быстрее будет его погрузить в машину и самим доехать до ближайшего райцентра, где есть нормальное медицинское учреждение, — советовала худая женщина, чем-то похожая на актрису Аллу Демидову.
— Товарищи, расступитесь, я врач.
Все повернули головы в мою сторону.
— Сколько времени прошло со времени аварии? — спрашиваю у водителя «ГАЗа».
— Да минут пятнадцать, поди, есть уже…
Я опустился на колени перед раненым. Рука – бог с ней, меня больше волновала его голова. Вернее, левая её часть, где примерно посередине между виском и затылком сочилась тёмная кровь. Очень похоже на ОЧМТ[2].
Дыхание у потерпевшего прерывистое, поднимаю ему веко – зрачок тут же чуть сужается. Это хорошо, что присутствует реакция на пусть и не самый яркий, но всё же свет. Проверяю пуль – редкий и наполняемость слабая. Что, впрочем, неудивительно при таком характере повреждений.
Активирую браслет, прикладываю ладонь к ране, чувствуя кожей тёплую кровь, и закрываю глаза. Снова наступает безвременье. Одновременно сканирую характер травмы и останавливаю кровотечение, сужая сосуды в месте повреждения.
Представляю, как мои манипуляции выглядят со стороны… Сиди на коленях перед раненым, положив ему ладонь на голову, да ещё и глаза закрыл. Но тут уж выбирать не приходится. Главное, что никто не вмешивается, не выдёргивает из состояния транса, в который я сам себя погрузил.
В данный момент жизни потерпевшего вроде бы ничего не угрожает, однако кто знает, какие могут быть последствия. Посттравматические вестибулопатия, паркинсонизм, эпилепсия, энцефалопатия, внутричерепная гипертензия, вегетососудистая дистония, головные боли… Тут что угодно может выскочить, испортив человеку остаток его жизни. На вид пенсионеру лет шестьдесят пять, от силы семьдесят, может, он и так проятянул бы немного, но всё же любому хочется свою старость прожить достойно, не превратившись в обузу для близких.
Открываю глаза, меня качает, так что приходится опереться правой, окрашенной в красное ладонью о землю, а голоса слышатся словно бы сквозь вату. Кто-то помогает мне встать на ноги, обвожу рассеянным взглядом лица, вижу своего водителя.
— Дмитрий Сергеевич, я себя не очень хорошо чувствую, пусть вам кто-нибудь поможет положить раненого на заднее сиденье «Волги», отвезём в Пензу, на областную станцию «скорой помощи». Это на Пионерской…
— Да вы что?! Там же у меня чехлы новые, потом кровь не отмоешь! Да и не было у меня команды посторонних возить.
— Или мы его везём, или я на попутке или рейсовом автобусе возвращаюсь в Сердобск.
Водитель что-то бормочет себе под нос, но вынужден подчиниться. Вскоре дед оказывается на заднем сиденье «Волги», но Дмитрий Сергеевич всё же подсуетился насчёт какой-то ветоши под голову пострадавшего. Впрочем, кровь уже практически запеклась – я неплохо поработал с сосудами. И свои руки хоть как-то вытер вручённым мне «Демидовой» носовым платком.
Всю оставшуюся дорогу до Пензы я тупо спал, лишь иногда приходя в себя, чтобы посмотреть назад и убедиться, что Варнаков Виктор Петрович (обнаруженный при нём паспорт мы захватили с собой) ещё жив и находится в сознании. Лежит, смотрит в потолок и молчит. Ну и хорошо, разговоры тоже утомляют. Иной раз больше, чем физический труд.
К счастью, обошлось, сдали на руки живым и в сознании. Пришлось расписаться в журнале учёта, после чего наконец отправились домой к Семибратову. Честно говоря,
