сердце главным кадетам. Плюс зубовный скрежет октябристов, которые сначала от обиды даже обещали заблокировать работу парламента — тоже радовал Милюкова и Ко. Ведь Балашев им обещал максимум одного товарища председателя. И все. А тут…
В зале заседаний мы уверенно оккупировали весь центр, спели «Боже, царя храни» и после приветственной речи Головина бодро так забрали себе основные комиссии Думы — по бюджету, армии, образованию, общественному здоровью и земельному вопросу. Я настоял на том, чтобы был создан комитеты по разведке, промышленной политике, а также иностранных дел. Как оказалось, никто во 2-й Думе о подобном и не помыслил.
Головин, Булгаков и Вернадский начали готовиться в Царское Село — представляться Николаю, а я пошел осматривать выделенные мне помещения.
Что ж… Неплохо. Большой светлый кабинет с мебелью из мореного дуба. Из окна — вид на пруд Таврического сада. Просторная приемная с телефонными и телеграфными аппаратами. Кто-то из соратников уже повесил на стену карту России. Капитан притащил бело-желто-черный штандарт на подставке. Все, как просил. Не хватало карты мира и книжных шкафов, ну да это наживное.
А вот и первый посетитель. В приемную вошла стройная дама в вуалетке, с зонтом.
— Добрый день, кто-нибудь тут есть?
Я откашлялся, девушка испуганно обернулась.
— Отче?
— Аня??
Девушка откинула вуалетку и я узнал Танееву. Любимицу Аликс. Да и всего двора.
— Да, отче, я. Вот пришла. С вещами.
Анна посторонилась и я увидел в коридоре несколько чемоданов. Их, видимо, занес извозчик.
— Как это понимать?
— Отец был у Аликс. Там же присутствовал Александр Вырубов…
Девушка достала платок, промокнула прекрасные глаза, в которых появились слезы.
— Тебя посватали?
— Да! Без моего согласия. Не люб мне Александр!
— И ты ушла из дома??
— От двора меня теперь тоже отставят — невпопад ответила Танеева. Которой похоже теперь уже никогда не стать Вырубовой — такого афронта Александр не простит. Да и офицерское собрание не разрешит жениться на «беженке».
— Ты обещал помочь мне! Но «Христовой невестой» я тоже становиться не готова…
— Раз обещал — позабочусь — я тяжело вздохнул, занес чемоданы в приемной — Но у меня строго. Бездельников не терплю!
— Я…я на все готова — Танеева потупила глазки, села за секретарский стол — Знаю немецкий и французский, могу вести твою, отче, корреспонденцию.
Секретарша, после ухода Лохтиной и отъезда Елены мне и правда, была позарез нужна. Но потянет ли Анечка?
— Владеешь ли пишущей машинкой?
— Нет.
— А стенографировать можешь? Да… по глазам вижу, что нет.
— Что же мне делать? — Танеева заплакала.
— Ладно, не разводи сырость тут. И так в Питере живем. Беру тебя секретаршей, жить будешь при мне, в Юсуповском дворце — прозвучало это двусмысленно, но Анна не заметила — Будешь ходить по вечером на курсы пишущей машинки. Пока располагайся, обустраивайся. Да, сходи в секретариат Думы — он уже начал работать, выбей нам самовар. Умеешь разжигать? Тоже нет? Ладно, научу.
— Отче!
— Зови Григорием Ефимовичем — я вспомнил про предостережение Булгакова.
Танеева встала, замялась:
— Я случайно услышала… Его императорское величество…
— Ну же, время дорого!
— Николай Александрович советовался с Аликс насчет тебя.
Я уселся на подоконник, помассировал глаза.
— И что же? Меня тоже отставляют от двора?
— Даден ход делу о хлыстовстве.
Выругаться при девушке не вышло. Хотел, очень хотел, но сдержался. Все ясно. «Скрипач не нужен».
— И твою семью тоже выселяют из Царского Села. На этот счет инструктировали Герарди.
— Как же без этого проходимца! — я треснул кулаком по подоконнику, Танеева испуганно вздрогнула — Вот тебе первое дело. Срочное. Найди в газетных объявлениях дом под сдачу. Небольшой, но аккуратный.
— Это для семьи? — Анечка покраснела — А почему Григорий Ефимович, вы не хотите поселить их у себя? В Юсуповском дворце?
— Там крыло под партийные нужды отведено. Неудобно им будет.
* * *
За всей это политической беготней, я совсем забыл о своей просьбе «инженеру» насчет Джевецкого и подводных лодок. А вот Петр Николаевич не запамятовал и сумел добиться от флотских демонстрации.
Ну как от флотских… Тут, оказывается, очень хитровывернутая система: моряки делятся на настоящих и не очень. К настоящим относятся строевые офицеры, штурмана, артиллеристы, та самая «белая кость»; а к ненастоящим — механики, кораблестроители, гидрографы… Им даже морских званий не дают, так и ходят в штабс-капитанах да полковниках, хорошо хоть форма почти как у «настоящих». Так что великий князь договаривался с кораблестроителями, тоже инженерами. Встречали нас на заводе Крейтона, прямо на Охтинском мысу.
Место известное, напротив, через реку — Смольный, под нами — бывшая шведская крепость Ниеншанц, сто лет тому вперед — несостоявшийся газпромовский небоскреб Охта-центр. А сейчас — казенные Охтинские верфи, взятые в аренду Крейтоном. Я как услышал, на автомате подумал «А что, так можно было?» В самом деле, отличный бизнес — берешь уже построенное предприятие и делаешь бабки. Правда, все оказалось не столь сладко, и модернизацию проводить надо, и условий куча, но все равно, сама возможность взять госпредприятие в аренду меня изрядно удивила.
Показывали нам не что нибудь, а самоновейшую лодку «Кайман», прямо на стапелях — спускать на воду ее собирались в ближайшее время. Я-то, грешным делом, полагал, что с подводными лодками у России швах, а тут в строю уже четыре серии — типы «Касатка», «Осетр», «Сом» и «Карп». Правда, не все они российской постройки и не все по российским проектам, что особо оговорил глава «принимающей стороны» полковник по Адмиралтейству Крылов.
В компании с ним нас встречали еще два кораблестроителя — подполковник Бубнов и, внезапно, капитан первого ранга Беклемишев. Оба они приложили руки к проектам русских лодок, как и Крылов, и оттого смотрели на нас несколько свысока. Ну и тот самый флотский снобизм, куда уж без него — вы, сухопуты необразованные, желали увидеть устаревшую конструкцию Джевецкого, к тому же не имеющую боевой ценности? Так вот мы вас макнем и покажем, что не лыком шиты!
Таскал нас по стапелю и лодке Иван Бубнов и рассказывал, рассказывал, рассказывал! Вот что значит человек увлеченный — про каждый винтик найдет что сказать. Я же все это время судорожно соображал, что я со своим скудным багажом могу посоветовать, пока не уловил краем уха:
— … два бензиновых двигателя по четыреста лошадиных сил…
— То есть как бензиновых? — изумленно вопросил я.
Уж что-то, а то, что все лодки с двигателем внутреннего сгорания поголовно дизельные, я знал. Питерский же, а у нас в городе навалом всяких заведений от высшего училища до всяких курсов
