Через пять минут после того как поезд исчез за поворотом, прибежала вторая группа, которая брала мост с противоположного берега.
— Задачу выполнили! — весело доложил один из бойцов и добавил, — Поезд помог. Никак из-за этой проклятой луны подобраться не могли. А как поезд появился, немцы все на него смотрели. Тогда мы и подползли.
— Сердюк, Найденов — за работу!
Мы взяли бойцов и побежали разгружать телегу. Пятерых лейтенант отправил на другую сторону моста. Несколько бойцов, партизаны нашего отряда, остались собирать трофеи. Лейтенант принялся было возражать против мародерства, но один из бойцов тут же ответил:
— Товарищ лейтенант, вот вы там, за линией фронта, получаете довольствие, вас оружием снабжают, патронами. А наше довольствие — то, что с немца снять можем. Чем воевать будем, если у врага патроны не соберем? И что есть будем, если по их мешкам не пошарим?
Возразить на такое лейтенанту было нечего. Он просто официально приказал собрать трофеи и сгрузить все в телегу. С жалостью глянув на немецкий ранец, в котором могли быть сигареты, да и ранец сам пригодился бы, я побежал к телеге, возле которой уже вовсю командовал Коля.
С закладкой зарядов мы действительно справились за полчаса. Помогло то, что не пришлось самим таскать все ящики с толом — его было около двух сотен килограмм. Роль носильщиков выполняли бойцы, за исключением тех, которые собирали трофеи и следили за подходами. Коля сноровисто крепил ящики на опорах. Для этого ему пришлось, привязавшись веревкой к фермам моста, спускаться за парапет. Я подавал ему ящики, а он уже крепил их в нужных местах. После этого я отматывал с большой катушки шнур, подсоединял к нему электродетонатор, а Коля уже вставлял его в заряд. Это и было главной моей работой — и я бы не сказал, что это была самая простая работа. Заряды следовало подсоединять последовательно. Мне полагалось в полной темноте отмерять нужной длины кусок провода, отрезать его, проверить провод, зачистить концы и подсоединить к детонатору. И это при том, что любая неисправность, любой отказ каждого детонатора, мог привести к отказу всей цепи. А это уже могло поставить под угрозу срыва всю операцию. В общем, можете представить мое состояние когда мы закончили работу. Руки мелко дрожали, лоб, несмотря на ночную прохладу, покрылся испариной. Меня не покидала мысль, что если что-то пойдет не так по моей вине, последствия будут очень серьезные. Как минимум, мой авторитет в отряде упадет ниже плинтуса.
Закончив с закладкой зарядов, мы, распихав трофеи по опустевшим мешкам, собрали всю группу и побежали к лесу. Это, в смысле, все побежали, а я еле плелся, таща на себе здоровенную катушку с проводом и аккуратно отматывая шнур. К деревьям я подошел на пять минут позже остальных. Здесь начались еще большие проблемы. Шнур предстояло тянуть по лесу, следя что б он не сильно перегибался и не запутывался в ветвях кустарника. Когда катушка опустела, оказалось, что мы еще не отошли на расчетную дистанцию — в целях безопасности, планировалось подрывать заряды с четырех сотен метров. Пришлось доставать новую катушку, зачищать концы проводов, соединять их и снова вперед — отматывать шнур. Правда, уже намного осторожнее, что б не разъединить провода.
Короче говоря, когда я, наконец, достиг места назначения, сил хватило только на то, что б аккуратно поставить катушку у ног Коли и упасть на землю. Коля, сочувственно поглядев на меня, тут же принялся за завершающий этап подготовки к взрыву. Взрывная машинка уже давно была подготовлена и подрывнику только и оставалось, что подсоединить к ней провод. Он отрезал шнур от катушки, зачистил концы и подсоединил их к зажимам.
— Ну что, командир? — Коля повернулся к лейтенанту.
— Давай! — махнул рукой тот.
Коля повернул ключ. На пару секунд, казалось, время замерло. Будто в замедленной съемке, падал на землю лейтенант, неестественно растянутым, как при замедленном воспроизведении, голосом прокричала какая-то птица… Неужели где-то накосячил? Теперь же всю цепь проверять! Грохнуло.
Вы слышали как взрывается пара сотен килограмм тола? С дистанции в четыреста метров? Поверьте, это очень громко! И только после взрыва мне в голову пришли кадры из фильмов, где артиллеристы перед выстрелом орудия открывают рот. Почему я не вспомнил об этом раньше? В ушах немилосердно звенело. Но это все мелочи. Задание выполнено! Красноватые отсветы огня, пробивающиеся сквозь стену деревьев, бросали вокруг причудливые тени. Все звуки, кроме звона в ушах, смолкли. А может это мне только так казалось? Из внешних звуков слышалось только испуганное ржание лошадей, которых мы оставили вместе с телегой на лесной дороге. Но все перекрывало чувство удовлетворения. Глубокого удовлетворения от хорошо сделанной работы. Я не прокололся! Все сделал правильно!
Прибежал боец. Оказывается, лейтенант, дожидаясь пока я дотащусь с проводом, отправил его наблюдать за взрывом моста.
— Уничтожен! — в голосе бойца звенели нотки радости. — Нет больше моста.
— Что немцы? — лейтенант оставался серьезен.
— Ракеты пускают. Красные.
— Уходим! — скомандовал лейтенант.
До лагеря мы добрались без происшествий. Если, конечно, не считать того, что несколько раз пришлось довольно долго лежать у лесных дорог, на которых после взрыва моста появились немецкие разъезды. Видимо наши действия здорово разозлили противника. Но в бой мы не вступали — лейтенант рассудил, что не стоит раскрывать немцам направление нашего движения.
Встречали нас как героев. Еще бы! Это было первая наша серьезная победа. До этого времени мы просто сидели в лесу, совершая время от времени небольшие вылазки за продовольствием и боеприпасами, и просто не знали, что делать. Наш командир, оставшись без связи, похоже, находился в некоторой растерянности. Зато теперь он прямо расцвел. Майор, с огромной радостью, звучавшей в голосе, долго поздравлял нас перед строем и толкнул целую речь о том, что теперь мы обязательно победим врага, что недалек уже тот момент, когда части победоносной Красной Армии вернуться в эти места и не остановятся до самого Ла-Манша. В конце своей речи майор еще раз поблагодарил нашу группу и дал всем участникам выхода сутки на отдых. После этого мы попали в руки других партизан, которым не терпелось узнать о подробностях уничтожения моста.
Настроение у меня было, как и у всех, приподнятое. Даже не хотелось спать после похода — видимо, начал привыкать к такой жизни. Первым делом, отбившись от любопытствующих бойцов и Лешки, которому пообещал рассказать все подробности позже, я отправился на поиски Оли. В лазарете ее не было. Побродив немного по лагерю и совсем уже отчаявшись найти девушку, я наткнулся на нее возле овражка, в котором расположилась группа подрывников отряда. Оказывается, девушка тоже искала меня. Нет, никаких объятий, слез и прочего не было. Столкнувшись нос к носу на тропинке, мы некоторое время просто смотрели друг на друга.
