моей дружине — у него будет доля от добычи, как пристало дружиннику. Может, если он тебя достаточно любит, и тебе что-то перепадёт с добычи воинской.
— Вот оно что... — задумался Атавульф.
Усы его задумчиво подвигались, а сам он почесал затылок. Кормить детей — тяжкое бремя, особенно сейчас.
— Ладно, покумекаю потом, — решил воин.
— Хорошенько подумай — это ведь не только воинская слава, но и риск, — напутствовал его Эйрих. — Дружине слава и почёт, но спрос больше. Особенно говоря о моей будущей дружине.
— А что, дружину собирать надумал? — заинтересовался Аравиг, рядовой воин.
— Надумываю вот, — ответил Эйрих. — Ещё пара-тройка успешных походов — соберётся нужное количество броней, оружия, денег. Вот тогда и надумаю.
Окружающие воины задумались. Но они ещё не знают, что именно Эйрих собирался сделать со старой концепцией дружины вождя.
Изначально, когда он только вникал в особенности устройства воинского быта родного племени, он решительно отверг эту старую и никчёмную практику со много что решающей и много за что голосующей дружиной, внедрив, взамен неё, свою систему. Но потом он узнал о том, как эту систему организовали римляне...
Идея о том, что воины получают фиксированную зарплату и долю в добыче, а взамен делают то, что им говорит командир — это нечто новое для Эйриха. Он не видел ничего подобного в степях, где просто так сложилось, что воины собираются вокруг нойона ради доли в добыче, не претендуя ни на что другое. Он не видел ничего подобного в Хорезме, где постоянное воинство сражается за хорезмшаха ради добычи в бою и щедрых даров, а временное воинство сражается из-за того, что их просто собрали со всех селений и сказали, что они теперь воюют за хорезмшаха.
В Китае было нечто подобное оплате услуг воинов, но Эйрих презирал китайцев. Потому что они имели многократно более многочисленную армию, но не смогли защитить свою страну. Они боялись кочевников — никакие зарплаты не могут перебороть этот страх, а у них они ещё и были низкими.
Но римляне заставили Эйриха пересмотреть свой взгляд.
«Экипировка воина за счёт вождя, оплата его службы за счёт вождя, но и обязанностей у них будет куда больше», — размышлял он. — «Тренировки, никакого хозяйства — только война и подготовка к ней. А ведь это...»
Это настоящая армия. У римлян настоящая армия, а не временно собираемое воинство, как у Темучжина в прошлой жизни, как у готов сейчас. Тот, у кого больше воинов, ничем, кроме войны, не занимающихся, тот и победит, в итоге.
Но для такой армии нужны деньги. Много денег.
«Нужна торговля», — подумал Эйрих. — «Но чем? У нас ничего нет».
На грабежах крепкую армию не построить. Слишком уж нестабильное это дело. Нужны надёжные источники снабжения деньгами.
«Похоже, Аларих обречён получить от меня удар в спину», — подумал Эйрих. — «Он не сможет дать мне то, что даст западный император».
Но это больше похоже на рисунки в болотной грязи — он ничего не знает о раскладах в Италии и там сейчас может происходить всё, что угодно. Это нужно, как-то, исправлять.
Татия отправлять преждевременно — он ещё не получил от Эйриха ничего, кроме женщины и дырявой халупы. Золото и серебро ему давать опасно, потому что тогда он может накопить сумму, которой достаточно для жизни в Афинах или в Константинополе.
Готы для скрытной разведки не годятся совершенно. Их видно издалека и они бросаются в глаза в толпе. О какой разведке вообще может идти речь?
«Купцов бы...» — подумал Эйрих. — «Эти прощелыги в любую щель пролезут, всё вынюхают — это у них в кровь впитано...»
— Дельное ты предлагаешь, — заговорил вдруг Наус. — Полезное.
Он уже сидел перед костром и сосредоточенно точил топор.
— Долго думал, — бросил Эйрих, после чего встал и пошёл к своему коню.
Инцитат требовал особого ухода. И Эйрих мог ему его дать.
— Хороший, хороший... — шепнул он коню на правое ухо, гладя по гриве.
Конь, действительно, был на загляденье. Ни одного солида не жалко.
Сколько им тут сидеть? Пока раненые не смогут ходить. Овец они кормят в глубине ущелья, куда падает солнце и где росла сочная трава, сейчас пожелтевшая и опавшая к земле — овцы неприхотливы и им сойдёт даже такая.
Небольшая и смутная тревога теребила сердце Эйриха. Что-то шло не так.
Вот, вроде разделались с разбойниками малой кровью, но, всё же, поистрепались в бою. Даже Эйрих получил стрелу в бок, пусть и не пробившую его кольчугу. Сейчас напади на них кто...
/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, на тракте/
Квестор Тулий Веннон Гамала озадаченно почесал затылок.
Трупная вонь доносилась из-за кустов — там уже задумчиво расхаживали его подручные, пытающиеся понять, что именно здесь произошло.
Тулий был назначен квестором всего полгода назад, сумев перебить цену слишком жадного Марка Глабиона Кана, претендовавшего на сочную должность. До этого Тулий, с семнадцати лет, служил в V-ом легионе «Македоника». (1) Ожесточённые схватки с варварами, затем передислокация в Азию, затем в Грецию, а потом и в Сирию-Палестину — император таскал пятый легион по империи так часто, что их даже начали называть «топтунами».
Покончив со службой в должности центуриона, Тулий расстался со всеми своими сбережениями, чтобы получить должность квестора в Ахейе. И получил...
Работа его была несколько странной — он еженедельно заполнял табулы с докладами о положении дел в муниципии для эдила, а когда происходила какая-то ерунда, отправлялся на место, чтобы выяснить все детали и получить дальнейшие инструкции от эдила.
Его полномочия распространялись только на муниципию, хотя он знал, что в других провинциях у квесторов их гораздо больше. Но в Ахейе свои порядки, поэтому он, пока что, даже не пытался понять, почему полномочия связывают его, исключительно, с городом.
Правда, в последние несколько дней он залез на «чужую территорию» — удалился от Афин так далеко, что если бы не знал, что всё ещё в Ахейе, подумал бы, что покинул провинцию.
Странное убийство Фотиса Самароса с охраной — это дело, которое можно было бы легко спустить на тормозах. Рабы отравили хозяина, убили охрану и сбежали — такое сплошь и рядом! Зачем тратить на это время, силы и ресурсы?
Но губернатор хочет, чтобы дело расследовали с особой тщательностью, поэтому Тулий сейчас преследует группу рабов с гружёными
