двойника, это он и есть? — Сусанин указал на рыжего.
— Наверное, — я пожал плечами. — Адриан сказал, что нас удалось разъединить, и что он теперь оборотень. Он знает подробности того, что было, а это мог знать только Петр. Ну еще Ариэль, но я почему-то не уверен, что это она, да еще и начала выражаться, как двойник
— Оборотень? — Сусанин обошел Петра по кругу. — Так, сейчас проверим, внедрение в тело иномирца могло привести к некоторым изменениям, — Иван достал из сумки кристалл, похожий на тот, через который меня осматривал Долгов, когда проверял магический фон, сжал его в пальцах и направил на Петра. Смотрел он долго, а потом деактивировал его и кинул в сумку. — Если он и оборотень, то истинный — может обращаться, когда захочет, но для этого необходимо знать принципы обращения. Сомневаюсь, что он быстро этому научится, насколько мне известно, в школе истинных в преподавательском составе нет. И не было никого, разве что Кац, но он при мне был директором и такими земными вопросами, как обучение студентов, совершенно не занимался.
— Так этот хитровы…жженный еврей еще и оборотень, — задумчиво проговорил Петр, от чего меня буквально скрутило пополам от истеричного смеха. Похоже, вся эта чертова школа магии с ее чертовыми соревнованиями до сих пор держалась на этом мерзком старикашке. Понятно теперь, почему тот после смерти остался здесь, даже в теле призрака он делал больше, чем вся оставшаяся толпа вместе взятая.
— Петр Алексеевич? — обеспокоенно остановился Иван, глядя на меня. Я пытался успокоиться, но при виде такого смешного лица, которое он состроил, я разразился новым приступом смеха.
— М-да, ну хоть кому-то весело в сложившей ситуации, — философски протянул Петр, садясь на голую землю. — Думаю, следует подождать, потому что пока у него это не пройдет, перебирать ногами в направлении школы он точно не сможет.
— Я думаю, ты прав, — покачал головой Сусанин, но остался стоять рядом со мной.
Постепенно стало не так весело и смешно, и вскоре я успокоился, понимая, что ко всем прочим мерзким ощущениям присоединилась боль в груди и животе. Этак надорваться еще от смеха не хватало. Я прокашлялся и выпрямился, понимая, что все происходящее со мной далеко от понятия «нормально».
— В добавок ко всему — ваш двойник маг. — Как ни в чем не бывало продолжил Сусанин прерванную речь. Сейчас я сильно завидовал его выдержке и целеустремленности. — Это редко и необычно, и за этим нужно наблюдать. Думаю, что самое лучшее, что можно сделать — это определить его в школу, под наблюдение Долгова. Виктор сумеет с ним справиться, если вдруг что-то пойдет не так.
— А вы у меня спросили, чего я хочу, прежде, чем ненормальному берсеркеру меня на опыты сдавать? — огрызнулся Петр.
— У тебя нет выбора, — Сусанин вопреки всему посмотрел на него сочувственно. — Ты все равно остаешься двойником и не можешь надолго покидать его, также, как и жизнь твоя ограничена его жизнью. Но, если тебе нужны варианты, то я тебя могу забрать в имперский научный исследовательский центр, который распилит тебя на атомы, чтобы изучить, потому что отделенные от тела двойники встречались ранее, хм, дай подумать, никогда. И это только ускорит твою не слишком приятную кончину.
— Зараза, — Петр поморщился. — Вот представь, Петруха, нам все равно вместе придется таскаться везде. Не постоянно, конечно, но больше, чем на неделю я не могу тебя покидать, чревато очень нехорошей смертью. Причем, что самое обидное, моей.
— Пошлите отсюда, — я никак не мог прийти в себя и их разговоры частично проходили мимо меня, совершенно не сохраняясь в памяти, чтобы хотя бы позже осмыслить сказанное. Тем более, накатила такая апатия и тоска, что вдобавок к плохому физическому состоянию начало заводить мысли куда-то явно не туда. — Мне плохо, и надо отлежаться. — Не дожидаясь, пока они сообразят, что от них хотят, я вернулся и нагнувшись, подобрал кувшинки, с таким трудом добытые, и побрел в направлении школы. За спиной я услышал перешептывания, потому что в этот момент зрение стало совсем плохое, зато слух обострился до предела.
— Как так получилось, что озерный народ нас не тронул? — спросил Сусанин у Петра.
— Как это не тронул, еще как тронул. И снизу, и сверху и с различными пикантными связываниями, ух, что-то даже жарковато стало, — Петр тоже понизил голос. — Но, если серьезно, мы попали на какой-то местный праздник в честь парада планет. Проходил он вяленько, скучновато, но потом стало понятно почему. Им нужен был человек для этого эротического шоу. Нахрена, вот этого я не знаю. Ты не подходил, судя по внешнему виду тех особей, что по берегу разлеглись в весьма фривольных позах, кто-то старше двадцати их не устроил бы ни в каком виде, разве что в гастрономическом. Вот как-то так. А кувшинками и моей теперешней тушкой Петьке за оказанные услуги заплатили. Весьма щедро, но он действительно был хорош, — и Петр гоготнул, как конь.
Тут слух стал обычным, а зрение почти вернулось в норму, и я больше не слышал, о чем они трепались.
Дорогу, несмотря на то, что шли мы сюда ночью, я запомнил хорошо, и уверенно шел в обратном направлении, тем более, что в лесу мое состояние немного улучшилось. А, может быть, это было связано с тем, что меня немного почистило от отравы, да и вода, которую я выпил, придала мне сил.
Едва заметная тропинка вильнула в сторону, и как бы раздвоилась.
Я сделал шаг вправо, прекрасно помня, что наша дорога пролегает именно там, как вдруг понял, что я не слышу своих спутников, ни их голосов, ни шаркающих шагов. Я обернулся и увидел, что позади меня находится самый настоящий сосновый бор, которого тут точно быть не должно. Ни Сусанина, ни Петра так же позади меня не оказалось. В груди замерло. Я посмотрел себе под ноги, но никакой натоптанной тропинки не увидел, лишь дорожка изо мха, уводящая куда-то вглубь чащобы.
Стихли птицы. Солнце, буквально несколько минут назад, пробивающееся сквозь высокие кроны деревьев, спряталось за накатившие тучи и стало темно. Я мог различить только очертания деревьев и то если долго вглядывался в темноту.
Внезапно я почувствовал, что кто-то пристально на меня смотрит, а после
