— Глава 130
Затянувшаяся выразительная пауза общего молчания была прервана скрипом рассохшейся лавки: осознавший своё вероятное будущее Гостимил стёк на пол, на колени передо мною.
— Господине! Боярич! Люди добрые! Братчики! Не виноват я! Не брал! Не видал, не трогал! Даже и в мыслях не было! Христом-богом клянуся! Пресвятой Девой непорочною! Всеми ангелами святыми небесными! И серафимами, и херувимами! Не брал я! Господине! Смилуйся! Всё возьми, всё что глянулось! Только не губи душу невинную! Не виноватый я!
По взмаху его руки рядом с ним на колени упала и его супруга. Воткнулась лбом в пол и своим негромким монотонным воем составила аккомпанемент беспорядочным истерическим умоляющим выкрикам мужа.
Ложный донос, «клепание вины» — одно из самых распространённых правонарушений в «Святой Руси». Уже и в «Русской Правде» от этого пытаются защититься. Вводя, например, понятие «полный видок» — семь взрослых свободных мужчин, которые должны подтвердить обвинение. Позднее, в Московской Руси, появляется поговорка: «доносчику — первый кнут». «Презумпция виновности» всякого добровольного помощника государства. Не может нормальный честный человек добровольно помогать государству в исполнении его законов. Нашему государству. По мнению самого нашего государства.
Любая властная система, хоть демократическая, хоть тоталитарная — держатся на массовом добровольном доносительстве. Иначе невозможно обеспечить контроль исполнения населением законов. В России это вечная проблема: «Суровость российских законов компенсируется повсеместной необязательностью их исполнения». А если законы не исполняются — зачем они? Вместе с пирамидой власти, которая и имеет моральное право на существование только пока удерживает население в пресловутом «правовом поле».
«Стучали, стучим и будем стучать» — основа демократии. В европейских странах этому учат в средней школе: «стукни» — помоги своей стране. Параллельно с обучением мастурбации: помоги себе.
Но в любой системе люди остаются людьми — решают свои личные проблемы с помощью всех доступных инструментов. Включая правоохранительную систему. Так что ложные доносы были, есть и будут. В обоих вариантах: просто «ложный» и «заведомо». Странно, что этот очевидный аспект не рассмотрен утопистами. Хотя… У Стругацких есть близкий сюжет. Правда, не по имущественным, а по гебешным основаниям. Вопрос о ложности «сигнала» в своей конкретной ситуации классики оставили открытым.
Детали только в том, как система отфильтровывает ложные сигналы. Московская: принципом «доносчику — первый кнут». Демократическая: суммой платежа при возбуждении иска. Ювенальная юстиция в скандинавской модели вообще стопоров не имеет — «дети же!». Сначала отрабатывается «стук», потом долго и коряво выясняется: «а что это было?».
А вот «здесь и сейчас» есть мой главный, собственный вопрос: будет ли мой «сигнал» ложным?
«Я так вижу…», «очевидно, что он…», «кроме него некому!», «да посудите сами!». Посудят. Согласно действующего законодательства. Судебная процедура предполагает подробное исследование обстоятельств дела. При отсутствии добровольного признания — путём обращения в вышестоящую инстанцию: в Высший Суд, «Суд божий». «Правда у бога» — или сознавайся сам.
Вот прикажу я сейчас отвести Гостимила к вирнику. Спирька мой запрос без внимания не оставит, отработает по максимуму. Если Гостимил саблю взял и в этом сознается — ему конец. По общему правилу, компенсация «за попытку присвоения чужой собственности» — две цены. Взял, вернул? — Доплати ещё столько же. Ни всё его имущество, ни продажа на торгу его самого — таких денег не дадут.
Если говорит, что не брал — ордалии, пытка. При такой сумме — раскалённым железом. Если сознался — смотри выше. Если нет — невиновный труп. «Прости, господи, ошибочка вышла. Но мы ж не корысти ради, а единственно пользы для». Только один благостный вариант: ожоги за ночь сойдут. «Чудо господние». Ответчик в русском суде без чуда — или покойник, или холоп. А если он холоп, то жена его — роба. Можно будет и без масла…
— Полно, Гостимил, полно. Я тебе верю. Ведь не зря же батюшка мой родненький, Аким Янович, тебя под Киевом спасал. Это какой же гадюкой быть надо, чтобы у человека, слуги благодетеля и спасителя своего — оружие украсть. Батюшка мой к тебе доверие имеет, и мне тако ж следует думать. Посему… Сухан, Чарджи — снарядится по-боевому. Николай, Ноготок — как светать начнёт — лекаря сюда. Повязки менять. Со двора не отпускать. Николай — старший. Дела торговые — после. А мы с хозяином прогуляемся до Ивашки. И дальше — до знахарки. Хозяйка — припасы съестные. Ноготок — с нами, недалече. Давайте быстро, я за шашкой своей пошёл.
Уже запихивая в мешок к Сухану свою маломерную шашечку — ну не бегать же мальчишке по городу с оружием на спине! — увидел, как хозяйка зачем-то нагнулась к нижним полкам. Ну и, чисто автоматом, погладил её по попочке. Как она вскинулась! Чуть орать не начала. Потом разглядела в полутьме поварни — кто конкретно её оглаживает. Опознала своего будущего почти хозяина. Всхлипнула и развернулась в исходное положение. Предоставив заинтересовавшую вероятного господина часть своего тела для… продолжения ознакомления. Не дура. Может, и не понимает глубины моих умопостроений и гипотез с версиями, но инстинктом чувствует. «Испорченные отношения не восстанавливаются», а рабыне с будущим рабовладельцем наперёд отношения портить… Мда, попка хорошенькая, но какая же она вся… деревянная. Это я — о хозяйке. Бедняжка. А на перевоспитание — нет времени. Пока…
— Агкрхк…
В дверном проёме стоял Гостимил. В тёмной однорядке, в войлочных сапогах он подошёл невидимым и неслышимым. Я дёрнулся, под рукой тоже дёрнулась ягодица хозяйки. А какого чёрта?!
— Хозяйка, собери-ка нам сольцы пару горсточек в кулёк. Да невеликую корчажку маслица. Знаешь какого. Ещё горшок с кипятком. Дурней сбрызгивать. И вон, у тебя воронка маленькая на полке — давай сюда.
Она не сразу двинулась — я ухватил её довольно плотненько. Массировал. Глядя в глаза её мужу. Да уж, дядя, лучше бы тебе помочь найти нам этот пояс. А то, хоть с виной, хоть без — ты будешь виноватым. Со всеми из всех вытекающими.
— Ну что, Гостимил, уже собрался? А остальные? Тогда — пошли.
Как стража впустила Гостимила, так и выпустила. Вместе с нами. Странно, я как-то предполагал более жёсткий режим охраны. Или он у них на особом счету? Как «оперативный сотрудник в резерве»? Или тут вообще так? В Яффских воротах Иерусалима есть дырка примерно метрового диаметра. Чтобы ночные гуляки могли туда-сюда лазить. За мзду, конечно. Говорят, это и есть то самое «игольное ушко», про которое вспоминал Иисус. Что правда, то правда — верблюд в эту дырку не пролезет.
Здесь «игольного ушка» нет, просто калитка в одной из воротин. Сонный стражник начал, было, комментировать в стандартном стиле: «кому не спиться в ночь глухую». Я уж собрался ответить персонально и в рифму, но Гостимил шикнул, и нам открыли.
В паре сотен шагов от ворот на лугу стояла телега и выпряженная лошадь. Лошадь кормилась и пукала, Ивашко — не кормился. Он нагло спал, издавая громкие ритмичные звуки со всех концов своего обширного тела.
Вы будете смеяться, но я провёл с Ивашкой достаточно времени, чтобы, как хорошая жена, уметь определить по его храпу: что он пил, с кем был и чем закусывал. Вот насчёт: были ли там какие-нибудь свиристелки… тут другой парфюм в ходу. И закуски явно не было. Но что-то пробивается… Или это с другого конца тела — ветерок несёт? Да что ж он за гадость пил?!
Бывали в моей жизни времена, когда я заявлялся домой… не вполне адекватный. Тогда жена наливала мою любимую пол-литровую кружку тёплой воды, капала туда марганцовки и направляла в сторону туалета. Поскольку в неадекватном состоянии я всегда очень послушный, то покорно исполнял все требуемые процедуры… Повторяемые до того момента, когда я выходил из неадекватного состояния и впадал, соответственно, в непослушное… А утром, как огурчик, на работу. А куда деваться? — Страна же зовёт.
Об отсутствии марганцовки и в 21 веке, и в 12 — я уже погрустил. Но есть достаточно сходные средства. Сходные — по функционалу при промывании желудка. Вкус, конечно… Хотя кто-то собрался наслаждаться букетом оттенков вкуса и аромата при промывании желудочно-кишечного?
У меня есть подозрение, что у Ивашки — отравление. Когда у начальства — подозрение, у подчинённых — промывание. «Терпи коза, а то мамой будешь» — детская народная мудрость. Куда более вечная, чем оригинальная формулировка. Поскольку ни казаков, ни атаманов на «Святой Руси» ещё нет.
Запряглись, отъехали к реке, костерок для света запалили, раздели болезного. А он нехорош — пульс частый и мелкий. И понеслось. Как именно? — Да как обычно. Грязно и шумно. Крепкий раствор соли в тёплой воде. Ротик открыл, кружечку влил. Во-от. Ты рот-то не зажимай, а то ноздрями… И ещё разок. Будет тебе и чистая водица. Но позже. О, и глаза уже открылись! Ты дыши, дыши. Говорить после будем. И ещё кружечку. За папу, за маму, за дядю, за тётю… За какую? — Будешь живой — сам решишь.
