– Гад… – просипел Ежи, и было непонятно, то ли слёзы душат поляка, то ли дым. – Успел… выстрелить…
Саблин вышел из укрытия. Трупы, вокруг одни трупы. Месиво из искалеченных тел. Лимонка в замкнутом пространстве – страшная вещь.
Он встряхнулся. Накатывала смертельная усталость, отходняк после запредельного напряжения. Вот только расслабляться рано. Уже не таясь, прошёл в дальнюю комнату, толкнул посечённую осколками дверь. Чутьё опытного воина подсказывало: опасности больше нет. Никто не притаился в полутёмном углу с карабином. Вообще никого живого…
Оп-па! А живые-то как раз есть! Он как в воду смотрел, когда спрашивал Мазура о проститутках. Как раз представительница второй древнейшей профессии и притаилась у кровати. Голая, сжавшаяся в комочек, обезумевшая от ужаса. Саблин машинально набросил на девчонку какое-то покрывало.
– Мы сейчас уйдём, – сказал бесцветным голосом. – А ты ступай. Домой. И всё забудь…
Он не успел закончить. Снаружи ударил ослепительный свет. Саблин метнулся к окну: «Сокол», мощный прожектор освещает дом, пулемётный ствол шарит по фасаду. Рядом «летучка» ещё не закончила торможение, а из кузова уже сыплются стрелки. И все, как показалось Саблину, с «говорунами» наперевес. Наши. Только попадать к ним сейчас никак нельзя.
Поручик кинулся к Мазуру, тот был уже на ногах. Тоже смотрел через щель в ставнях.
– Эй, там, в хате! – прокричал голос, усиленный мегафоном. – Есть кто живой? Выходи с поднятыми руками, оружие сразу на землю. Иначе превращу хату в решето!
– Пся крев! – выругался поляк. – Поручик, ваши друзья пожаловали. Впрочем, иначе и не могло быть.
– Второго выхода я здесь не заметил. Да и окружили, наверное, – обронил Саблин.
– Эх, поручик, плохо вы знаете хавиры оуновцев. Зато я в этом кое-что понимаю. Где-то обязательно должен быть скрытый лаз. Они всегда так делают. Нужно только поискать. За мной!
Мазур бросился в квартиру напротив, начал опрокидывать мебель вначале в первой комнате, затем перешёл в другую, спальную. Здесь у стены стоял громоздкий комод.
В это время вошла, всхлипывая и дрожа, давешняя дзюнях[11], закутанная в покрывало. Видно, девчонке стало невмоготу одной в комнате, заваленной трупами. Она подскуливала, пытаясь что-то сказать, Саблин разобрал нечто вроде «не бросайте», но Ежи обрадовался.
– Иди сюда. – Он ухватил несчастную биню за руку и потащил к двери. – Иди туда, к ним! Живо! Или располосую… – и подтолкнул девушку стволом автомата к выходу. – Иди и голоси! Кричи, чтоб не стреляли, что ты гражданская.
Дзюня взвизгнула, но пошла.
– Идёмте! – Мазур кинулся к комоду, рывком сдвинул его – открылся люк. Откинул крышку.
– Быстрее, спускаемся, – бросил он Саблину. – Только осторожно, не сверните шею.
Вниз вела крутая лестница, было совершенно темно. Поляк добрался до пола и шарил там, искал что-то. Оказалось, лампу. Керосиновый фонарь неярко осветил окружающее, тут и Саблин поспел. Это был погреб, на стеллажах стояли банки с соленьями, в углу красовалась бочка высотой по грудь. В такой можно держать и квашеную капусту, и солёные огурцы.
Мазур без особого труда сдвинул ёмкость, оказавшуюся пустой, в сторону. Под ней открылся ход. Автоматы они оставили наверху, Ежи достал вальтер.
– Осторожно, Иван Ильич, – напряжённым голосом сказал он. – Держите ухо востро.
Мазур пропал в чёрном земляном провале. Саблин передёрнул затвор и полез следом.
Глава 6
Когда зазвонит «Колокол»
Они пробирались узким ходом, пробитым в грунте. Шляпу Саблин потерял, в волосы набилась глина. Ежи перед операцией предусмотрительно надел берет, и поручик ему сейчас слегка завидовал. Плащи у обоих постепенно превращались в грязные обноски. Ко всему прочему, Саблин умудрился пару раз хорошо приложиться головой о низкий свод. Света фонаря не хватало, и Иван продвигался в густых сумерках.
Наконец пахнуло свежим воздухом. Ход вывел в глубокую канаву, по щиколотку заполненную жидкой грязью, но надёжно скрывающую беглецов. Поверху светил прожектор, отдалённо каркал мегафон.
– Дьябел! Пшеклеты гжебни! Даже ход прорыть толково не смогли. Пошли быстрее.
Саблин шагал за Мазуром, сосредоточившись на том, чтобы не оставить туфлю в вязкой жидкой глине. Грязь с радостью вцеплялась в обувь, а отпускала неохотно, с противным чавкающим звуком. Будто подслушав его мысли, Ежи бросил через плечо:
– Не потеряйте обувку. Босиком далеко не уйдёшь, и мне придётся вас пристрелить.
И тут же сам поскользнулся и уронил лампу.
– А за потерю лампы мне завалить вас? – усмехнулся гренадер. Поляк только выругался.
Дальше продвигались по хляби в полной темноте. К счастью, скоро добрались до лесенки, вкопанной в стенку оврага. Беглецы поднялись наверх. Дождь не ослабевал, к нему прибавился ветер. Вдали раскачивался уличный фонарь, но света его явно не хватало, вокруг царила кромешная темень, в которой с трудом проглядывали силуэты домов. Ни лучика не пробивалось через плотно закрытые ставни. Только за домами, довольно далеко, всё светил прожектор «Сокола».
Саблин потерял ориентацию. Мазур, по-видимому, тоже. Они стояли, грязные и насквозь промокшие, не зная, что предпринять. Ежи крутил головой, вглядываясь во мрак, пропитанный влагой, и не мог решить, куда двигаться дальше. Неожиданно шелест дождевых струй заглушило тарахтение двигателя. Из темноты, без единого огонька, выплыл мотоцикл с коляской и затормозил возле них.
Старенькая модель с коляской, похожая на американский «Индиан Биг Чиф» двадцатого восьмого года. Однако аппарат подъехал довольно резво. Водитель наглухо закутался в просторный дождевик с капюшоном и теперь угадывался угловатой густой тенью на своём «индейце».
– Садитесь, быстро! – прозвучал молодой мужской голос.
Мазур выхватил вальтер.
– Не дурите, панове, – повысил голос неожиданный помощник. – Русские начали прочёсывать район, с минуты на минуту будут здесь. Будете играть в недоверчивых, уеду к чёрту, и пропадайте.
Мазур первым вскочил на заднее сиденье, уперев ствол вальтера в бок водителя.
– Если мне что-нибудь не понравится, парень, выпущу всю обойму.
Саблину досталась коляска. Он забрался, оружие держал наготове. Мотоцикл стрельнул выхлопом на прогазовке и бодро взял с места. Фару водитель так и не включил, но ориентировался в темноте свободно, угадывая повороты каким-то непостижимым образом. Трясло нещадно, но главное, беглецы быстро удалялись от схрона и возможной погони.
Где они находятся, Саблин так и не сообразил. Мотоцикл кружил в темноте, преодолевая бесконечные повороты, и в конце концов совершенно сбил поручику ориентиры. Казалось, выкинь его сейчас из люльки, он не выберется из этого района даже утром, не отыщет дорогу к знакомым местам в городе. Будто затягивало в болото, в трясину: и дна не достать, и ухватиться не за что.
