– А (длинное и путаное выражение одновременно на староукраинском, польском, татарском, плохо поддающееся переводу на современный язык)… – встрял в разговор Пердисрайло. – А еще… (пожелания самого неприятного и странного на пяти языках сразу)!..
Иван невольно покрутил головой и улыбнулся. Вацлав как всегда выразился весьма образно, пытаясь представить его пожелания, не улыбаться было невозможно.
– Хлопцы, вы что, не понимаете? Меня же к ответу Татаринов и Хмель будут призывать? Оно вам надо – искать неприятности на свою задницу?
– А чхать! – рявкнул густым басом Тихон. Огромный васюринец родом из-под Вятки был традиционно краток и убедителен.
Гадостное настроение Ивана будто сильный ветер выдул. Старые боевые товарищи прекрасно понимали всю шаткость его положения и предложили великолепный выход из неприятностей.
«Да, я перестану быть наказным атаманом, да разве в этом счастье?!! Господи ты, Боже мой, насколько легче и приятней было мне жить куренным! Вокруг все свои, казаки меня как отца родного уважали, все понятно, о таком непослушании, как в Синопе, речи быть не могло. Живи и радуйся! Связываться с популярным куренным, требовать его выдачи… пожалуй, Хмель и Татаринов не захотят, поостерегутся. А как захочешь поразмять косточки, пустить кровь врагам – сдай булаву на время помощнику, иди в поле или море наказным куренным… счастливое было время».
– В том, что вы все храбрецы, у меня сомнения нет. Да поддержат ли вас молодые казаки? Многие же уже после моего ухода в Азовский поход пришли, небось только издали и видели.
– Поддержат, батько, не сомневайся. Мы учим молодыков не только воевать, но и правильному пониманию жизни. Они все знают, в честь кого курень назван, и какой ты… дюже гарный казак! – опять за всех ответил Ласка.
Ох как захотелось Ивану принять это предложение! Аж дыхание сперло. Однако, помечтав чуток об этом, он понял, что откажется от него.
«Шкуру я свою, положим, спасу. Только нашей борьбе с ворогами лютыми большой урон нанесу. Если не разобрать нынешнюю неудачу, если не наказать всех виновных, в том числе и меня, не будет порядка у нас и впредь. А земли, где нет порядка, обречены стать чьей-то добычей. Казачья доля – сложить головушку в поле. Так неужто из-за нескольких лишних лет жизни я на предательство пойду? Нет! Пусть ценой собственной головы, но подниму вопрос на совете о жестоком наказании всех неслухов. Иначе получается, все, чего в боях и походах добивался, – псу под хвост!»
– Спасибо, братцы. За доверие ваше, за верность и храбрость. Только нельзя мне сейчас в курене от опасностей прятаться. Уже не столько о моей жизни сейчас речь идет, а о будущем всех нас, казаков. Надо мне на суд явиться. Да не зверюги ведь Хмель с Татариновым, не жду я от них большой беды (здесь Васюринский лукавил, прекрасно знал он, что при необходимости атаманы могут любого хищника в зверствах превзойти).
Казаки не сразу отступили от своей задумки, еще долго его уговаривали, вспоминали прежние времена, погибших товарищей, славные победы… но наказной атаман остался непреклонен. В общем, хорошо посидели, оставалось только сожалеть, что из-за походного положения спиртного на корабле не было.
Оказавшись в бухте Сухума, Васюринский невольно занялся дипломатией. Провел плодотворные переговоры с владетелем Абхазии Шервашидзе, порекомендовав для заключения полноценных договоров приехать зимой в Азов. Мягко предупредил доверенное лицо Левана Дадиани о нежелательности наездов Мингрелии на Абхазию. Подкинул ему идею об отвоевании у турок Самцхе-Саатабаго. Уйдут османские войска на запад – кто сможет вам помешать вернуть исконные грузинские территории?
– А если турки на нас большое войско направят, на помощь придете? – сразу спросил грузинский дипломат.
– Придем! – твердо пообещал Иван. Про себя подумав, что уж лучше с турками на краю Малой Азии биться, чем у своих земель.
– А отвоевать Картли и Кахети поможете? – оживился собеседник, сразу потерявший положенную статусу невозмутимость.
– Нет!
– Почему?
– Нам вражда с Персией сейчас совсем не нужна. Вздумаете на них нападать – пальцем не пошевельнем.
Такой оборот дела мингрелу не понравился, но переубедить собеседника он не смог. Мечты Дадиани об объединении всех грузинских земель под его руководством наказного атамана интересовали лишь в той степени, где совпадали с интересами запорожцев и донцов.
Договорившись о починке поврежденных кораблей, Васюринский отбыл на своей баштарде в Азов. Сопровождала его всего лишь половина вышедших из Синопской гавани каторг. В осенних штормах образовался просвет, не стоило его зевать. Хотя за время пребывания в кавказских гаванях корабли немного подремонтировали, казакам пришлось все же хорошо потрудиться над вычерпыванием воды и сейчас. Этот сезон для выходов в море закончился. К сожалению, далеко не на мажорной ноте.
Азов, зима 7148 года от с. м
(зима 1638/39 года от Р. Х.)
Как и опасался Аркадий, зима выдалась холодной. Даже московская стужа его времени воспринималась как несравнимо более мягкая. Морозы, такое было впечатление, стояли ниже двадцати градусов по Цельсию, да и за тридцать опускались регулярно. Впрочем, термометра у него не было, и появление оного даже не планировалось. В придачу приморская атмосфера не страдала недостатком влаги, а главное – то и дело задували сильные ветры, выдувавшие из находящихся на улице тепло, а нередко – жизнь. Количество замерзших увеличивалось каждую неделю, еще больше людей пропало без вести. Скорее всего, именно аномально сильные холода послужили причиной их исчезновения.
Из-за этой холодрыги пришлось срочно докупать дорогое зерно для подкормки лошадей. Породистые кобылицы и жеребцы – не супервыносливые татарские коньки, на одном сухом сене им не выжить в такую погоду. Осенью, предвидя подобный поворот событий, приобрел немалый запас овса и ячменя, но чертовы копытные поглощали его, будто сговорились разорить. Во избежание падежа уступил выжиге Шапошникову из Черкасского городка одну кабардинскую кобылу, точнее – обменял ее на зерно для товарок.
Рассудив, что время сейчас холодное и голодное, людей, склонных к отъему непосильным трудом нажитого, вокруг полным-полно, послал к табуну это зерно в сопровождении десятка казаков. Донцы возвращались в свой городок и согласились оказать ему услугу за символическую плату – все равно в том направлении ехать. В результате они прибыли как раз к попытке угнать лошадей, укрывавшихся в тот момент от сильного ветра в балке. Дюжина налетчиков, наверное, одолела бы табунщиков, в завязавшейся схватке бандиты успели одного убить, а другого ранить, но неожиданное появление сразу десятка головорезов резко изменило ситуацию.
