Койон не ответил, зато Залдас, оглядываясь через плечо на встречный корабль, прошипел:
— Да уж не меньше, чем нас.
— Мне вдруг что-то очень стал интересен этот корабль, — сказал Эвдор, — суши весла! Аристид, встань к рулям, я на нос.
До гаула оставалось не больше ста локтей.
— Радуйтесь, почтенные! — прокричал Эвдор, сложив ладони рупором, — куда путь держите?
— И тебе того же, коль не шутишь, — ответили с гаула, — радуйся, да иди своей дорогой!
— Не слишком вы приветливы к мирным путешественникам!
— Что-то я гляжу, у мирных путешественников, не шлемы ли блестят?
— Они самые, куда же без них в наше время. Пираты кругом, будь они прокляты! Вы и сами все при оружии.
— Твоя правда, расплодились псы без меры.
Корабли поравнялись.
— А скажи, уважаемый, — продолжал спрашивать Эвдор, — откуда идете и какие новости знаете?
— Идем с Хиоса, а новостей особых вроде и нет.
— Да ну? Первый раз слышу, чтобы во всей Ойкумене, да пусть даже на одном Хиосе, совсем ничего не произошло. А не слышали вы, как там Митридат? Говорят, его римляне в Пергаме осадили?
— Верно. Отступил царь уже из Пергама. В Питане теперь сидит. А вы с Коса?
— Нет, с Родоса идем.
— И как там на Родосе? Добрая ли торговля?
— Торговля нынче совсем плохая.
— Что так?
— Война, будь она неладна. Хотя говорят: "Кому война..."
— "...кому мать родна". Верно. А правда ли, что на Родосе сейчас римляне? Говорят, у них флот появился?
— Чистая правда.
— Ну, теперь на острова полезут. Интересно, на кого в первую очередь?
— Самим бы знать!
Корабли разошлись и Эвдор с собеседником, все время разговора перемещавшиеся каждый на корму своего судна, кричали теперь оттуда.
— Ну, прощайте, уважаемые! Удачной торговли!
— И вам того же!
Эвдор повернулся к Аристиду.
— Поставить акатион. Весла на воду. Левый борт табань, правый — греби в темпе!
Двое пиратов бросились на нос ставить маленький парус.
— Атакуем? — спросил Аристид.
— Да. Ты не понял? Это римляне. Этот корабль нужно взять, во что бы то ни стало.
Аристид сплюнул сквозь зубы на палубу.
— Пупок развяжется.
— Захватить не сможем, так хоть "языка" возьмем. Кого-нибудь из начальных лиц.
— Да чтоб провалился твой царек! Голыми руками в огонь лезем!
— Воздастся, Аристид, не ной. На купцах бы ты так не заработал.
— Ой-ли, — покачал головой "пьяница", но возражать не стал.
Акат споро развернулся и бросился в погоню за гаулом. Пираты гребли изо всех сил и, в немалой степени благодаря акатиону, быстро нагнали финикийское судно.
— Держись точно за кормой, — распорядился Эвдор, — вдоль борта не суйся, борт высокий, сверху дротиками забьют.
— Ты хочешь лезть на них с носа на корму? По двое?
— Да. В узком месте у нас больше шансов.
Аристиду не терпелось подраться, и на рули встал Дракил. Половина пиратов во главе с Эвдором сгрудилась на носу, прикрываясь щитами. Римляне и финикийцы, поняв, что на них все же решили напасть, собрались на узкой корме, но места там было мало, к тому же построить стену щитов мешал педалион с рулевыми. Пиратам трудности создавал акатион. Еще совсем недавно помогавший, теперь он затруднял обзор.
Кормчий гаула пытался уклоняться, но паруснику маневрировать куда тяжелее, чем весельным пиратам. Сближение прошло, как по маслу.
— "Кошки!" — скомандовал Эвдор.
Пираты бросили два трехзубых крюка на веревках. Финикийцы и римляне, прикрывавшие кормчего и его помощника щитами, смогли одну отбить, а другая, вкогтилась в крепление рулевого весла. Бросили еще "кошку". С борта гаула полетели пилумы римлян. Почти все удачно застряли в щитах, а пара раздробила двум невезучим пиратам руки. Римляне рубили абордажные канаты мечами, но прежде чем смогли от них избавиться, пираты подтянули акат к гаулу. Затрещало дерево и под этот звук Койон, ловкий, как кошка, одним прыжком очутился на палубе гаула. За ним последовали Залдас и Эвдор, причем можно было только подивиться проворству совсем не легкокостного вожака.
Лязгнула сталь. Первая кровь в рукопашной осталась за римлянами: Койон почти сразу схлопотал легкую рану в плечо. Однако, спустя пару ударов сердца, один из легионеров рухнул под ноги сражающихся, пораженный Залдасом в шею. Аристид и Вардан перебрались на борт гаула и вступили в бой. Остальные пираты все собрались на носу, кричали и потрясали оружием, но помочь товарищам не могли: бой происходил на крохотном пятачке. Такие же затруднения испытывали римляне.
Легионеры дрались умело, но они были непривычны к бою на качающейся палубе, теряли равновесие и несли потери. Пираты захватили пространство возле педалиона, их все больше взобралось на гаул, но по мере продвижения вперед и расширения палубы, оборона римлян стала устойчивей. Легионеры проигрывали в единоборстве, но прекрасно себя чувствовали в сомкнутом строю. Ликиец, еще слегка хромавший после захвата "Меланиппы", заработал рану в бок, был снова ранен Койон, к праотцам отправились двое пиратов из числа присоединившихся в Патаре. К ним добавилось четверо римлян и на этом успехи пиратов закончились.
В первом ряду римлян дрался их командир, державшийся традиционно, с правого края построения. Аристид легко определил его по пышному красному гребню на шлеме. Похоже, трибун. Его и брать. "Пьяница", большой дока по части драки, вылез вперед и скрестил с ним меч. С первых ударов он понял, что противник ему достался опытный. Не отступая ни на шаг, римлянин искусно отражал удары Аристида щитом и, сделав пару колющих выпадов в ноги, на обратном движении смог достать пирата, подарив ему кровавую полосу на голени. Не обращая внимания на легкую рану, Аристид шагнул вплотную, схватил щит противника за край и, рванув на себя, нанес колючий удар сверху-вниз, целя мечом в плечо. Он собирался лишь ранить и уже предвкушал, как его клинок вспорет плоть врага, но тот, каким-то непостижимым образом извернулся, выпустив щит. Палуба качнулась и Аристид, потеряв равновесие, вцепился в римлянина и прижал его к низкому, доходящему до пояса борту, через который оба опасно перегнулись. Меч Аристид выронил, поэтому ничего не оставалось, как бить кулаком. Трибун, не будь дурак, успел отвернуть голову, подставив под удар нащечник. Аристид взвыл, схватил врага за гребень его шлема, пригибая его голову вниз. Краем глаза трибун увидел, как на борт, к которому они прижались, обрушился чей-то топор. Римлянин, не разобрав, в кого направлен удар, энергично боднул пирата головой в живот, и оба перевалившись через борт, полетели в воду.
Оказавшись в воде, Аристид почувствовал, что в его руках остался шлем трибуна. Он выпустил его и рванулся к поверхности, но, спустя мгновение, в одежду пирата мертвой хваткой вцепился римлянин. Весил он немало. Тонуть никто не собирался и попытки взаимного убийства оба оставили. Вынырнули они возле самого борта аката, все еще сцепленного с гаулом, под парусами уходящим на юг. Бой на палубе гаула продолжался, и всем было не до спасения утопающих.
