СССР 2061 - СССР-2061

   Бум!

   Динозавтр снова ткнулся мордой в стекло. На самом деле это не стекло, это какое-то поли..поли..не помню, в общем. Но все тут называют это "стеклом". Дядя Андрей говорит, что это "поли" невозможно разбить, а если на него сильно-сильно надавить или резко ударить - то оно прогнется, как плотная резина и все. Его можно только лопнуть - но не будет осколков, и дырку от лопанья можно будет залепить или стянуть края вместе. Я видела, как такое делают. Не знаю из-за чего, скорее всего, просто что-то не рассчитали, а может это.. как называет это дядя Андрей.. а, "брак"... такое странное слово... брак, крак, кряк..крякающее, как утки в Царицынском парке. Кряк-бряк-брак... У взрослых такие странные слова иногда. Их никак не запомнишь.

   Глаза у динозавтра очень грустные. Не знаю, не могу сказать, какие они всегда - но когда он смотрит на меня, то они очень грустные. Дядя Андрей говорит, что это потому, что динозавтр плото...плото...плотоядное, ну а я тоже состою из мяса. Правда, я ему ответила, что откуда динозавтр знает, что я из мяса, он же никогда людей не видел. А дядя Андрей сказал, что в то время, когда жили такие как он, все, кто двигались, состояли из мяса.

   Я спросила - а как же роботы. А дядя Андрей сказал, что роботов тогда еще не было. Да и сто лет назад их не было. Правда, потом он задумался, что-то посчитал на пальцах, пробормотал про авто..авта...автомолибы...мобили. А потому махнул рукой и сказал, что неважно, но роботов и прочего в те времена точно не было. Аб-со-лют-но точно. Вот.

   Папа и дядя Андрей говорят, что это динозавр, и его зовут Тираннозавр Рекс. Но мне это имя не нравится. Ну какой он Рекс? Рексами зовут собак. У Наташки есть пес Рекс. Он лохматый и большой. А тут еще больше - и лысый.

   Он Динозавтр. Потому что мне все время говорят, что меня пустят к нему завтра. А таких завтра было уже много-много. И думаю, что еще так же много-много будет. Наверное, папа боится, что динозавтр меня съест. Странно. А я вот не боюсь.

   Передние лапы у динозавтра совсем маленькие. Нет, конечно, больше чем мои руки - но для такого большого животного они тоже должны быть большими. И пальцев на них всего два. Динозавр никогда не сможет рисовать или писать карандашом. Правда, дядя Андрей говорит, что он никогда бы и не научился. А я не верю - ведь если даже знаменитый дельфин Вольдемар умеет рисовать, а у него лап вообще нет, неужели динозавтр не сможет?

   Я как раз смотрела про Вольдемара передачу, когда мама рассказала мне, что папа хочет меня на Марс взять.

   - Сашка, - мама тогда присела на корточки и внимательно посмотрела на меня. Наверное, она хотела посмотреть мне в глаза - но у нее это не получалось и поэтому она смотрела поочередно то в один мой глаз, то в другой. У меня тоже не получается, наверное, у нас с мамой просто глаза маленькие и непривычные к этому.

   А вот у Жорпетровича получается. Он может смотреть в глаза долго-долго, иногда даже не мигает и кажется, что заснул. Дядя Андрей говорит, что это потому, что Жорпетрович военный. Причем не солдат, а офицер и большой офицер. Я даже видела у него в комнате мундир с медалями.

   - Жорпетрович, - спросила я тогда. - А как вы эти медали получили?

   Жорпетрович посмотрел на меня долго-долго и сказал:

   - Так же, как получают все медали. За работу.

   - За какую? - спросила я.

   Он подумал, потер рукой щеку там, где у него большой-большой шрам и ответил:

   - За хорошую.

   - А вот эта медаль за какую из работ? - ткнула я пальцем в самую большую, звезду со множеством лучиков и портретом какого-то дяди в середине.

   Жорпетрович улыбнулся. Когда он улыбается, шрам становится похож на молнию, как у мальчика в старой детской книжке, все время забываю ее название. Только он не на лбу, а на щеке. Я как-то спросила у Жорпетровича, читал ли он ту книжку про мальчика. А Жорпетрович хитро прищурился и сказал, что он и есть тот мальчик. А шрам просто переполз. Обманывал, конечно - но я сделала вид, что поверила. Взрослым очень нравится, когда делаешь вид, что веришь им.

   - Это, Сашк, не медаль, а орден, - сказал он.

   - А за какую работу?

   - Ой, Сашк... пусть такой работы ни у кого больше не будет.. - вдруг почему-то грустно ответил он.

   Не понимаю взрослых. Разве это плохая работа, за которую медали дают? Вот у мамы есть три медали за картины. Я, правда, не понимаю, почему именно за эти - ведь у мамы много-много таких же, с деревьями и озером, но наверное, тем, кто дает медали, лучше знать. Я бы тоже хотела иметь медаль. Они красивые и звенят, когда их мелко-мелко трясешь.

   Бум!

   Динозавтр снова тыкается, совсем рядом с моей головой. Глупый. Знает ведь, что не получится пробить - вот и бьет не сильно. А поговорить с ним не получается - не слышно ничего.

   А потом дядя Андрей сказал, что Жорпетрович военный, за это у него и медали все. А я спросила у дядя Андрея, а разве на Марсе война, что Жорпетрович тут работает. А дядя Андрей ответил, что нет - но Жорпетрович умеет людей организовывовывать. И поэтому он здесь. Вот. Интересно.

   Ну так вот, про маму-то я вам так и не рассказала. У меня всегда так - начну про одно, а потом как-то перескакиваю на другое, потом еще на другое, потом еще и еще.. а потом и вообще забываю, о чем говорила. Папа говорит, что мне в школе будет сложно, потому что там надо будет рассказывать о чем-то одном.

   Ну и ладно, в школе и научусь. Ведь для чего же еще нужна школа как не для того, чтобы учить.

   Значит, присела мама на корточки, попыталась посмотреть мне в глаза и сказала:

   - Сашка.. Не буду говорить, что ты уже взрослая. Потому что это не так. Не буду говорить и что ты еще ребенок - потому что тебе это не понравится...

   Да нет, почему же. Это зависит от того, как говорят, что я ребенок. Когда это говорят, вроде "нуууу....ты же еще ребенок, ничего не понимаешь, ничего не можешь, не умеешь" - конечно, мне это не нравится. А кому это понравится? Вот скажи им "нуууу...вы же уже взрослые, о чем с вами говорить, вы ничего не понимаете, забыли и разучились" - ведь им же тоже не понравится. Взрослые очень любят сказку о мальчике... я плохо запоминаю названия книжек и имена героев - много очень читаю, по три-четыре за день, из головы сразу вылетает... про мальчика, который умел летать и никогда не взрослел. Наверное, они все завидуют этому мальчику. А вот всем моим друзьям эта книжка не понравилась. Точнее, она была все равно. Может потому, что мы еще не взрослые.

   - Но видишь ли, Сашка, - продолжила мама. - Ты очень нужна папе в работе. Я не совсем уверена, что он прав - но рассказывает он это очень убедительно.

   Папа тогда стоял за маминой спиной, кивал и хитро мне подмигивал. Ну я и согласилась. Ну а что? Я люблю, когда мы вместе с папой. И когда с мамой люблю тоже. Но у мамы на Земле я все знаю - а вот у папы на Марсе я не была никогда.

   Меня положили в какую-то стеклянную ванну, сказали закрыть глаза - и я увижу сон. Обманули, не было сна. Папа потом сказал, что, наверное, я просто забыла его - не, я никогда не забываю сны. Это только взрослые забывают. Или когда они не видели сон, они обманывают себя, говоря, что он был - только они забыли. Взрослые очень любят обманывать - только обычно сами себя.

   Вот так я и стала помогать папе здесь. Недолго, конечно, до осени. А потом папа полетит домой в отпуск и заберет меня и дядю Андрея с собой. Мне надо будет в школу поступить, а дяде Андрею - в восьмой класс перейти.

   С мамой у нас каждые утро и вечер видеозвонки. Она сначала очень беспокоилась за меня, а потом перестала. Или сделал вид, что перестала.

   Мне здесь нравится. Правда, немного скучно. Хотя мне и дома бывало скучно. Так что можно сказать, что я на Марсе как дома.

   Папа случайно понял, что я могу ему помочь, когда как-то приехал в отпуск. Он тогда как раз привез маме букет ромашек - первых, которые они вырастили на Марсе. Нет, конечно, не на самой планете, а под куполом, но, как сказал папа "тем не менее".

   Вообще, лепестки у ромашек надо отрывать, так по правилам. Но это для земных ромашек. А это марсианские. Редкие. Может быть даже единственные на земле. Поэтому я не отрывала их, а просто осторожно касалась пальцем. Как бы понарошку отрывала.

   Я не знаю, что значит "любит-не любит". Точнее, мне про это рассказывали, но как-то мне это совсем неинтересно. Поэтому я решила, что в моем гадании "любит-не любит" означает, исполнится загаданное желание или нет. И вот представляете - я загадывала, загадывала желания - а эти марсианские ромашки мне все говорили, что желания не исполнятся. Все время!

   Мне стало обидно и я подошла к папе:

   - Папа, папа... - подергала я его за рукав. - Это плохие ромашки.

   Он удивился.

   - Почему, Сашка? Пахнут плохо или цвет не такой?

   - Не радуют, - сказала мама и они с папой рассмеялись. Я знаю, что это такое. Это значит, что мама сейчас напомнила папе какую-то смешную историю.. аниктот, вот. Папа ее тоже вспомнил и они посмеялись. Мне не обидно. Мама как-то пыталась рассказать мне эти аниктоты, но я не поняла. Наверное, потом пойму, когда взрослой стану. Не страшно.