– Так воняет же, – заметил кентурион. – Жарко.
– Ну да. А живых – повесили. Где?
– Да вдоль дороги, как всегда.
Гай Ингенс был спокоен. Потому что уверен, что эти действия командир наверняка одобрит.
Черепанов потянулся к сундучку, открыл его и бросил туда варварского божка. Ингенс удивился. Но промолчал.
– Руку дай… – сказал принцепс. Ингенс подал командиру руку, помог ему встать. Вместе они вышли из палатки. Оба часовых бодро салютовали.
Черепанов, опираясь на плечо кентуриона, отошел на десяток метров, к яме. Помочился.
Ингенс стоял рядом, аккуратно придерживая командира за рукав туники. «Как вернемся – пошлю медика, – подумал он. – Пусть даст принцепсу снотворное, пусть принцепс отдохнет, поправится…»
Мысли Ингенса были не только от заботы о командире. Гаю было приятно чувствовать себя главным в лагере.
Но в палатку они не вернулись.
– Говоришь, вдоль дороги их повесили? – сказал командир. – Пойдем-ка глянем.
– Но, принцепс, это не близко! – запротестовал старший кентурион. – Не стоит тебе…
И заткнулся. Потому что принцепс посмотрел на него тем специальным взглядом, после которого Гай Ингенс, да и любой в подразделении, моментально затыкался и делал, что сказано.
– Это – все? – спросил Черепанов, останавливаясь у последнего креста, вкопанного в землю у моста через овраг. – Или с той стороны – есть еще?
Ту сторону оврага ему было не разглядеть: обзор заслонял здоровенный склеп и пинии, тьфу, сосны. «Уже и думать по-латыни начал», – рассердился сам на себя Черепанов.
Среди распятых у дороги Коршунова не было. Некоторые лица, правда, показались подполковнику знакомыми… но эти варвары все похожи друг на друга.
– Нет, за мостом – нет, – ответил Ингенс.
– Тогда пошли обратно, – сказал Черепанов.
В голове шумело, нога разболелась… на что он, собственно, надеялся? Если Леха и был среди этих варваров, то скорее всего, он уже в земле. С его-то воинскими навыками…
Деликатно поддерживаемый старшим кентурионом, Черепанов заковылял обратно, но когда они прошли шагов пятьдесят, честный Ингенс пробубнил:
– За мостом – нету, но там, на холме, – он показал рукой, – еще висят.
Черепанов поглядел в указанном направлении. Точно, на склоне холма, за виноградником, прорисовалось еще с дюжину крестов.
– Это Луций посоветовал, – словно извиняясь, сказал кентурион. – Шутка, значит, такая. Давай, говорит, командиров ихних на почетном месте распнем. Пусть на войско свое поглядят напоследок…
Черепанов с тоской поглядел наверх. Боль в раненой ноге сразу запульсировала сильнее.
– Может, э-э-э… не надо, а, командир? Чего тебе на них смотреть? Ну варвары и варвары. А парни работу знают: вешают качественно…
– Пошли, – решительно произнес Черепанов.
И они двинулись наверх. Вернее сказать, Черепанова повлекли наверх. По пути Ингенс кликнул легионера – чтоб взял принцепса под вторую руку. Так и поднимались…
Он висел на самой макушке. Рикс варваров. Отросшие волосы закрывали пол-лица, вторая половина заросла бородой. Тем не менее Черепанов его узнал, а вот он Черепанова – нет. Присосался к влажной губке, глянул слепо…
– Раны у него серьезные? – вполголоса спросил Геннадий.
– Не очень. Крови много потерял: считай, повезло. Но сутки еще продержится. А этому, – кивок в сторону креста пониже, где обвис на ремнях еще один варвар, – совсем хорошо. До утра не дотянет.
– Угу… – Черепанов задумался, затем скомандовал легионеру с губкой: – Лицо ему протри!
Да, ошибки не было. Леха. Ну везет парню! Или, наоборот, не повезло. Ведь если бы не Черепанов, плыли бы сейчас эти готы домой, счастливые, увозя римское золото…
– Этого – снять! – сказал Черепанов, показав на Коршунова.
– Что? – не понял принцепса старший кентурион.
– Я сказал: снять! – рыкнул Геннадий. – Снять, напоить, показать лекарю. Этот варвар мне понадобится. Что-то хочешь сказать?
– Ничего, мой принцепс! – бойко отчеканил кентурион. – Будет исполнено!
– Уже лучше, – проворчал Черепанов. Ему тоже вдруг стало лучше. Как, однако, удачно все получилось. И как вовремя он очнулся…
– Что-то еще, мой принцепс?
– Еще… – Геннадий нахмурился, размышляя… – Да, еще: этого тоже сними! – Он показал на умирающего варвара. – Тоже – напоить и показать лекарю. И вообще всех, кто ранен, снять.
– Они все ранены, – заметил Ингенс.
– Всех, кто серьезно ранен! – уточнил Черепанов. – Те кто может дождаться завтрашнего дня, пускай еще повисят. Утром я решу, что с ними делать. Все ясно?
– Да, мой принцепс! Займусь, как только провожу тебя в палатку, мой принцепс!
– Прямо сейчас, – велел Черепанов. – А в палатку и без тебя найдется кому меня проводить.
Глава вторая Алексей Коршунов, он же – Аласейа, предводитель варваров Бывший
– Генка… – прошептал Алексей вдруг севшим голосом. – Ты?.. Как?
– А вот так! – Геннадий Черепанов, он же принцепс одиннадцатого легиона Геннадий Павел, поднялся. Хлипкий походный стол, на который опирался подполковник, жалобно хрустнул. – Ты что же, не рад меня видеть?
Коршунов рванулся вперед – но раненая нога подвела: едва не упал. Черепанов подхватил его – и тоже скрипнул зубами. Но устоял. И Алексея удержал.
– Давай-ка присядем, – сказал он. – Сейчас у нас на двоих – две нормальные ноги. С прыжками придется повременить.
– Ты что, тоже ранен? – удивился Алексей. Черепанов, особенно сейчас, после своего внезапного превращения в римского военачальника, казался Коршунову неуязвимым и вообще неземным существом. Ну да так оно и было – летчик все-таки.
Черепанов задрал край туники – продемонстрировал забинтованное бедро.
– Ваша работа, – проворчал он.
– Ну извини.
– Зарастет. Не первая дырка и, боюсь, не последняя. – Он хлопнул в ладоши. Вошла девушка. Племянница старшины из Цекулы. Увидела Коршунова, шарахнулась…
– Не бойся, не укусит! – добродушно прогудел Черепанов. – Налей нам вина, детка, и иди погуляй.
Девушка выполнила распоряжение, стараясь при этом держаться от Алексея подальше.
– Ты что, ее поимел неудачно? – спросил подполковник.
– Я, если хочешь знать, уже месяц ни с кем не спал! – Коршунов обиделся. – Да если бы не я, им бы всем глотки перерезали…
– …Твои варвары! – вставил Черепанов. – Ну, за встречу! – и опрокинул чашу.
Коршунов тоже выпил. Вино было приторно-сладкое, с медом: римский обычай, который Алексею не нравился.
