Ознакомительная версия.
Когда у Саши Седых кончилась командировка, Светлана не стала провожать его в аэрогавань, она просто улетела с ним в Новосибирск…
Личное дело Майора ЕжоваНаблюдавший в стереотрубу за продвижением немецких танков генерал союзной армии заметно нервничал. Оторвав глаза от окуляров, он спросил стоящего рядом полковника:
– Ты уверен, что твои немцы не подведут?
«В десятый раз одно и то же», – тоскливо подумал полковник, но вслух сказал иное:
– Уверен, товарищ генерал. Экипажи в этой роте самоходных орудий специально подбирались из коммунистов и им сочувствующих немецких товарищей.
– Кем подбирались, Геббельсом?
Заметив, как на скулах полковника заиграли желваки, генерал понял, что переборщил, и сказал примирительно:
– За Геббельса извини, но если в условленное время самоходчики не ударят по своим, а вместо этого начнут окучивать нашу передовую, то… сам понимаешь…
– Понимаю, товарищ генерал. Но пока они строго соблюдают договорённость: бьют по согласованным целям.
– Так то пока… – начал генерал, но его прервал окрик наблюдателя:
– Началось!
Генерал прильнул к окулярам, и через некоторое время восхищённо воскликнул:
– Якорь мне в глотку, как говорит один знакомый адмирал, но ничего подобного я в жизни не видел!
Уступая место, генерал потянул полковника к трубе:
– Посмотри, что вытворяют твои немецкие черти!
Ползущие по полю немецкие танки вспыхивали один за другим.
А генерал уже гнал полковника от трубы:
– Полюбовался – и хватит! Верни обзор командиру.
Однако смотрел генерал в трубу недолго. Вскоре оторвался с озабоченным видом.
– Немцы вот-вот очухаются, и тогда нашим помощникам несдобровать. Пора выручать! Передавайте приказ танкистам: пусть начинают!
Пётр открыл глаза. Он лежал в абсолютной тишине, устремив взор вверх, а оттуда на него смотрел Бог. Время остановилось. Пётр чувствовал, как по телу разливается неведомое доселе блаженство. Потом часы пошли вновь, мир наполнился звуками, а над Петром, заслоняя написанный на потолке лик божий, склонился бородач в монашеской одежде.
– Слава Богу, очнулся, – сказал он вроде и не по-русски, но Пётр его понял. Однако монах истолковал его взгляд по-своему. – Не понимаешь? Ну да, ты же немец. А я, как назло, не знаю ни слова по-немецки.
– Я не немец, – с трудом разлепив запёкшиеся губы, произнёс Пётр, – я русский…
19-октябрь-42
Общее делоПри выходе из машины у Абрамова порывом ветра чуть не сорвало фуражку. Лишь в последний момент маршал успел придержать её рукой.
– Твою конармию! – ругнулся Глеб. – Чуть без «головы» не остался! Сюрпризы погоды, мать её! В Москве она почему-то вполне комфортная. А тут ветер, да и холодновато как-то…
Жехорский, который покинул соседнее авто, предусмотрительно держа шляпу в руке, назидательно произнёс:
– Возле аэропорта почти всегда ветер, впрочем, насчёт «холодновато» ты прав! – после чего, натянув шляпу на темечко аж по самые уши и всё равно придерживая головной убор за тулью рукой, решительно направился к VIP-терминалу аэропорта.
На лётное поле группа встречающих делегацию из США выходить не спешила, по причине нам уже известной. Кучковались возле закрытых пока дверей. Жехорский и Абрамов чуть в сторонке от остальных.
– А хорошо япошки янки хвоста накрутили, – негромко произнёс Абрамов. – Ишь, как к нам в гости заспешили. А вот интересно, как бы оно было, если бы вышло по-ихнему? Я имею в виду, если бы япошки поперёд нам войну объявили?
– Тогда я бы сейчас прилетел в Вашингтон, – так же негромко ответил Жехорский, и уже в полный голос произнёс: – Открывают двери. Пора! Давай, красавица, отворяй ворота! – приказал он симпатичной дежурной. Та проворно распахнула двери, и встречающие высыпали на лётное поле, спеша к замершему неподалёку самолёту.
Первым на верхней ступеньке трапа возник глава американской делегации, Государственный секретарь США Эдуард Адельсон. Визит начался с маленького конфуза. Негостеприимный московский ветер тут же подлетел к гостю и сорвал у него с головы элегантно надетую шляпу. Адельсону ничего не оставалось, как проводить глазами улетавший в неизвестность весьма недешёвый головной убор.
Стоящий внизу у трапа Абрамов так прокомментировал случившееся:
– По части ловкости он супротив меня слабак, пусть у него и две руки; тоже мне, морпех называется!
– Кончай прикалываться, – сквозь зубы прошипел Жехорский и, обернувшись назад, распорядился:
– Немедленно поймать!
Тут же от кучки встречающих отделились два молодца, огромными скачками помчавшиеся вызволять шляпу, которую ветер, словно пинками, гнал в сторону взлётной полосы…
* * *
…– Эти русские медведи оказались не столь уж неповоротливы, как о них принято думать, – разглагольствовал, меряя шагами комнату по диагонали, член американской делегации Аллен Даллес. – Да ладно бы это. Но почему они разговаривают с нами, как будто они хозяева не только тут, у себя, но и у нас, в Штатах?
– Наверное, потому что отчасти так оно и есть, – ответил Даллесу удобно устроившийся в одном из кресел, ещё один член делегации, сенатор Джон Болдуин.
– Вы шутите? – остановился посреди комнаты Даллес.
– Отнюдь, – губы сенатора тронула улыбка. – Вы, Аллен, в своём Управлении стратегических служб, далеки от проблем Уолл-стрит, к тому же больше времени проводите за рубежом, чем на родине, в противном случае могли бы знать, что каждый четвёртый доллар, отпечатанный в США, работает на СССР, или, правильнее сказать, принадлежит СССР.
Судя по реакции, сказанное Болдуином явилось для Даллеса новостью. Он был явно шокирован и, чтобы хоть как-то прийти в себя, потянул из кармана трубку:
– Господа, вы позволите?
Никто не возражал. Для остальных открыли коробку с кубинскими сигарами, и вскоре в комнате, как говорится у русских, «можно топор вешать».
После нескольких затяжек Даллес, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
– Но как такое могло случиться?
На этот вопрос ответил Адельсон:
– Во время Великой депрессии Россия серьёзно поддержала экономику США и помогла ей удержаться на плаву. Но одновременно с этим русские и влились в нашу экономику, особенно в её финансовую составляющую.
Ознакомительная версия.
