– Об этом вам лучше было спросить брата Пона, – ответил де Лапалисс. – Он все же магистр, а я даже не бальи…
– Но вы прибыли из Заморской Земли, где бьется сердце Ордена, – покачал головой граф. – А здесь, в Европе, всего лишь его брюхо. Мне интересно ваше мнение.
– Сдерживать неверных – задача непростая, – ответил брат Анри. – Я верю, что у Жака де Майи хватит благоразумия не ослаблять монастырь в Леванте или Испании, во имя Господа…
– Хорошо, – и граф тут же повернулся к закончившему петь трубадуру, который явно ожидал похвалы от хозяина замка.
Больше к разговору Раймон не вернулся и, как казалось, вообще забыл о тамплиерах. К радости последних.
1 ноября 1207 г. Лангедок, дорога Тулуза – Монтобан
Столица Южной Франции осталась позади. Маленький отряд, находящийся в беспрерывном странствии почти два месяца, вновь был в дороге, двигаясь на этот раз на север. Отдохнувшие рыцари, сержанты и оруженосцы выглядели гораздо бодрее, чем до прибытия в Тулузу, да и лошади, как казалось, шли быстрее, и весело помахивали хвостами.
Робер сидел в седле, глубоко задумавшись. Из головы все не шел разговор на пиршестве у графа Раймона. Нынешний представитель дома Сен-Жиллей выглядел достойным славы предков, один из которых участвовал в завоевании Святой Земли [192] , а другой, рожденный на берегах Иордана, был убит во время попытки отвоевать Эдессу [193] . Но все же чувствовалась в нем некая ущербность. Словно граф скрывал некий тайный, полностью пожравший его душу порок.
– Что задумался? – подъехал к молодому нормандцу брат Анри.
– Никак сир Раймон из головы не идет, – не стал запираться Робер. – Что-то в нем не так…
– Он, воистину, достойный граф, – ответил с улыбкой де Лапалисс. – Но он изо всех сил стремится стать больше, чем графом, при этом прекрасно осознавая, что надеть королевскую корону ему не дадут. И первым, кто встанет поперек пути, будет его двоюродный брат [194] .
– И зачем же он идет против всех? – с недоумением проговорил Робер.
– Нам с тобой, скромным рыцарям, трудно понять могущественного вельможу, чьи владения обширнее, чем у иного короля, клянусь Святым Оремуаном, – рассмеялся брат Анри. – Но такой уж у графа нрав, не может он довольствоваться тем, что у него есть. Боюсь, это его и погубит…
6 ноября 1207 г. Аквитания, окрестности города Марманд Столб черного дыма был четко виден на фоне чистого неба. Он поднимался в вышину, точно огромный лисий хвост, испачканный сажей, и слабого ветра не хватало, чтобы развеять толстые, жирные струи.
Дым вызывал вполне понятные ассоциации с пожаром и с войной.
– Неплохо горит, – удивленно сказал брат Андре, когда стало ясно, что черная полоса далеко впереди – не просто дымок от обычного костра.
– И судя по тому, что говорит мне опыт, тут горит не один дом, а целая деревня, во имя Господа, – мрачно заметил брат Анри. – Клянусь Святым Отремуаном, тут не обошлось без крови. Сдается мне, что лучше будет надеть доспехи.
Рыцари заворчали, но повиновались. Никому не было охота лишний раз таскать на себе тяжелую кольчугу, но каждый понимал, что лучше потерпеть, чем получить рану от случайной стрелы.
С помощью оруженосца Робер натянул подкольчужник. Колечки кольчуги на холоде мягко звенели.
– Рутьеры, – мрачно пробормотал уже одевшийся для боя брат Жиль. – Без них тут не обошлось…
– Кто? – спросил плохо расслышавший Робер.
– Наемники, – пояснил бордосский рыцарь, – брабантцы, наваррцы, баски… Их шайки заполонили Юг со времен короля Генриха [195] , и с тех пор от них никак не удается избавиться. Все земли от Комменжа до Пуату и от Оверни до Беарна – их вотчина. Если крупные сеньоры еще могут отражать их набеги, то владельцам небольших фьефов только и остается, что прятаться в замках!
– Они нападут на нас? – поинтересовался Робер, натягивая на голову кольчужный капюшон. Шлемы, которые сильно ограничивают обзор, решили пока не надевать.
– Они словно бешеные волки, клянусь Апостолом! – смуглое лицо брата Жиля исказила гримаса отвращения. – Если шайка большая, то могут и напасть…
– Довольно разговоров, сеньоры, – де Лапалисс уже сидел в седле, лицо его было решительным и суровым. – Пора ехать!
Копыта стучали по высохшей земле, а столб дыма впереди все рос. С вершины холма стал виден его источник – небольшая деревенька, расположившаяся в излучине весело сверкающей на солнце речушки. Точнее, не деревенька, а ее развалины…
От домов остались только груды углей, а церковь, судя по всему, выстроенная из камня, высилась среди пепелища закопченной руиной. Ничего не шевелилось среди пожарища.
Ветер донес тошнотворный запах гари, конь под Робером нервно всхрапнул.
– Вперед, братья, – сказал серьезно де Лапалисс. – И да поможет нам Пречистая Дева!
С холма спустились быстро, и сразу же оказались в пределах деревни. Среди развалин было неестественно тихо, как никогда не бывает в людском поселении. Слышалось, как журчит река, и как чуть слышно вздыхает ветер.
Трупы начали попадаться с первых же шагов.
У крайнего со стороны дороги дома прямо на земле лежали несколько мужчин. Тела их покрывали глубокие раны, а окоченевшие уже руки все еще сжимали рукояти топоров и вил. Застывшие глаза бездумно смотрели в чистое небо. Должно быть, это были те, кто пытался оказать сопротивление.
Их убили быстро и просто, без особых изысков.
Дальше вглубь деревни трупы были совсем другими. Кто-то успел убежать, кто-то сгорел в домах, так что тел было не так много. Но и увиденного хватило опытным воинам, чтобы ощутить тошноту.
При приближении людей с того, что издали казалось грудой фарша, с недовольным карканьем сорвались несколько ворон. Подъехав ближе, Робер понял, что фарш тут не причем, а на дороге лежит человек, которому отрубили руки и ноги, а затем содрали кожу.
Дальше было еще хуже. Девушки со вспоротыми животами и отрезанными грудями, старики, которым, судя по всему, ломали позвоночник, мужчины с вырванными глазами. Те, кто порезвились здесь, не гнушались вырезать из спины жертв длинные полосы кожи, разбивать детям головы и снимать с женщин скальпы.
Брат Готье, бывавший в сарацинском плену и видевший, как там пытают пленников, взирал на окружающее с неприкрытым удивлением. Лицо его было белым, глаза растерянно бегали.
– Хочется верить, что это сотворили звери, – глухим, непохожим на свой голосом, проговорил брат Анри. – Но увы, на подобное способен лишь человек…
