ответил я.
Девушка хищно усмехнулась:
— У вас хотя бы аттестат на руках есть? Или вы практику проходите у кого-нибудь постарше и поопытнее?
— Вам так важен мой опыт? — я прищурился и тоже окинул девушку оценивающим взглядом. — Насколько старше должен быть ваш оппонент, чтобы вы решили воспринимать его всерьез?
— Шутки в сторону, — фыркнула девушка и отодвинула двумя пальцами чашку с чаем подальше от себя. — И что же вы хотите предложить, господин адвокат?
— Мировое соглашение, — я, вытащил из папки лист и протянул его коллеге. — С рассрочкой на несколько лет. Платежи будут приходить вовремя, а если мой клиент вас обманет — вы без суда сможете взыскать остаток за нарушение соглашения.
— Боюсь, рассрочка не устроит моих нанимателей, — покачала головой Елена Анатольевна.
Но бумагу все же взяла. На ее запястье звякнули тонкие браслеты с бусинами. Я подумал, что уже видел подобные украшения на секретарше из Васильевской лавки. Странно, что обычная работница могла позволить себе те же цацки, что и довольно успешная аристократка. Точнее, мог позволить тот, кто подарил своей серкетарше эти самые браслеты.
Меж тем Елена ознакомилась с документом и удивлённо вскинула брови. Подняла взгляд и уставилась на меня. И вид у нее был очень оскорбленный:
— Юноша, вы в своем уме? Вы точно адвокат, а не беглый из дома скудоумия? Пятнадцать лет? Это не рассрочка, а издевательство.
Я только развел руками:
— Это все, что может предложить мой наниматель.
Девушка бросила лист на стол и вскочила с ящика, который едва не завалился набок.
— Тогда встретимся в Торговой Палате, — с ядовитой улыбкой произнесла она. — Думаю, за пару заседаний комиссия пересмотрит ваше предложение. И рассрочка уменьшится до трёх лет.
— Может быть, — кивнул я, достал из папки второй лист и протянул его собеседнице. — Только вот до заседания дело может и не дойти.
Елена Анатольевна покосилась на протянутую мной бумагу как на ядовитую змею:
— А это что, стесняюсь спросить? Рассрочка на полвека?
— Нет. Заявление в торговую палату о банкротстве. По торговому уложению, организация должна объявить о банкротстве, если она не в состоянии выполнять свои обязательства. Вы и сами это знаете.
— Но правило чести дворянина обязывает…
— Увы, мой наниматель — простолюдин, и это негласное правило на него не распространяется, — спокойно ответил я и продолжил, — Суд просто не примет его во внимание. А десять тысяч — очень большая сумма. Мой наниматель не обладает такими деньгами. Банки же отказывают в ссуде в силу статуса простолюдина.
— Это проблемы Соболева. Пусть не суется туда, где ему не место, — прошипела девица.
— Он не сможет погасить такой долг, понимаете? — совершенно невозмутимо уточнил я. — И сегодня я подам это заявление в канцелярию. Ваше заявление будет остановлено ввиду новых обстоятельств, и…
Девушка нахмурилась, а затем злобно усмехнулась:
— В таком случае все имущество будет арестовано и продано с торгов. И…
— Все имущество, как вы выразились, в аренде, — перебил я собеседницу. — А денег на счетах хватит разве что на покрытие расходов на временного управляющего и выходные пособия работникам. У Игоря Соболева все сотрудники работают официально. Так что скорее всего, вашим нанимателям придется забыть о десяти тысячах. А через три месяца я помогу Соболеву снова организовать мануфактуру. И начать все с чистого листа.
На щеках девушки проступили красные пятна:
— Вы… вы…, — выдохнула она.
Я же сделал глоток чая, отставил пустую чашку и достал из кармана портмоне:
— Так что подумайте, Елена Анатольевна. Только боюсь, выбора у вас нет.
Я вынул купюру и аккуратно положил ее под чайник:
— А как подумаете и посоветуетесь с руководством, позвоните, пожалуйста, мне и сообщите о своем решении.С этими словами я направился к выходу. А спину мне буравил полный злобы взгляд. Довольно улыбнулся: привыкайте проигрывать, Елена Анатольевна. А мне пора закончить самое сложное на сегодня.
* * *
Я вышел из кафе, вынул из кармана телефон и набрал номер Фомы. На звонок слуга не стал. Я нахмурился и хотел было позвонить ещё раз, как к "Пиратской Бухте" подъехала машина, и из открытого окна высунулась голова слуги:
— Извозчик нужен, вашество?
Я улыбнулся и сел на пассажирское сиденье. Уточнил, обратившись к Фоме:
— Ты почему трубку не брал?
— Так чтоб деньги не тратить, вашество, — невозмутимо ответил водитель. — Оно и так понятно, что вы встречу закончили и ехать пора. Домой возвращаемся?
— Да. Нужно забрать свидетеля и катить на допрос.
Фома кивнул, вывернул руль, и машина покатила с парковки.
Почти всю дорогу до офиса мы молчали. Только когда мы уже доехали до нужного адреса, в кармане зазвонил телефон. Я достал аппарат, на дисплее высвечивался номер адвоката Елены Анатольевны. Нажал на кнопку приема звонка:
— Слушаю вас, коллега.
— Вы были очень убедительны, Павел Филиппович, — послышался в трубке недовольный голос адвокатессы. — Я обсудила ваши условия с нанимателем. Они согласны подписать рассрочку.
— Приятно слышать. Что же, тогда я передам эту информацию Игорю Соболеву, и мы приедем на подписание. А сейчас простите, но у меня много дел. До встречи, Елена Анатольевна.
И нажал на отмену звонка, не дождавшись ответной реплики.
— Важная дамочка? — спросил любопытный водитель.
— Еще какая, — я усмехнулся, вспомнив ухоженную девушку в модном пиджаке. — Сдается, что нам еще придется свидеться не один раз.
Фома въехал во двор, подкатил к крыльцу, обернулся ко мне и важно произнес:
— Прибыли, вашество.
Я взглянул на часы. Времени ещё оставалось. Даже с небольшим запасом. Вышел из машины и направился к офису.
Соболев ждал меня в приемной. Он по-прежнему сидел на диване и пил чай. И едва только я вошёл в комнату, как он обернулся ко мне и с надеждой спросил:
— Ну? Как прошли переговоры, мастер Чехов?
— Гильдия согласилась на ваши условия, — ответил я, и на лице Игоря появилась неуверенная улыбка:
— Вы не шутите?
— Какие уж тут шутки? Нам нужно только встретиться с представителями гильдии и подписать мировое соглашение. Елена Анатольевна сообщит вам, когда состоится это событие.
Соболев вскочил с дивана:
— Я… я… — сбивчиво забормотал он. — Простите, у меня нет слов, чтобы выразить свою признательность. Огромное вам спасибо. Уж и не
