НИПСВО. Московская область, поселок Щурово.
Разобравшись в первом приближении с внедрением новых технологий, Максим стал больше внимания уделять делам на полигоне. С конструкторскими задачами оружейники вполне справлялись самостоятельно, но периодически возникали вопросы организационного характера, в которых Максим выступал связующим звеном между конструкторами и наркоматом обороны.
К примеру, после одного из совещаний к Белову подошла целая делегация, состоявшая из Федорова, Токарева и Симонова.
- Максим Иванович, у нас к вам вопрос, - как главный конструктор, начал Федоров.
- Слушаю вас, Владимир Григорьевич, - заинтересовался Белов.
- Мы с товарищами, - Федоров указал взглядом на стоявших рядом оружейников, поясняя, каких именно товарищей он имеет ввиду. - Пришли к выводу, что незначительное, всего на пять градусов, повышение крутизны нарезов значительно повысит точность как магазинной, так и самозарядной винтовок. Проблема в том, что это будет противоречить техзаданию, согласно которому все параметры ствола должны быть аналогичны таковым у винтовки Маузера, чтобы в первое время их можно было производить на закупленном в Германии оборудовании.
- А повышение крутизны нарезов потребует совершенно других резцов, - понимающе кивнул Максим, после чего хитро улыбнулся. - Владимир Григорьевич, а вы не боитесь, что с новой нарезкой ствола винтовка Токарева будет обладать точностью, избыточной для массовой пехотной винтовки?
Федоров недоуменно посмотрел на Максима.
- Припоминаете мой отзыв о винтовке Арисака? - после недолгого молчания усмехнулся Федоров. - Нет, Максим Иванович, не боюсь. В техническом задании сказано, что винтовку планируется использовать в том числе и с оптическим прицелом, так что повышенная точность пойдет ей только на пользу.
- А с товарищем Дегтяревым вы этот вопрос обсуждали? - уточнил Максим. - Повышенная точность может быть хороша для винтовки, но плоха для пулемета. А мне хотелось бы максимально унифицировать производство всех образцов вооружения.
- Обсуждал, - кивнул Федоров. - Василий Алексеевич считает, что повышенная точность не скажется на эффективности его пулемета.
- Ну, хорошо, - подумав, решил Максим. - Поступим следующим образом. Закажите на Тульском оружейном заводе несколько стволов с увеличенной крутизной нарезов и проведите сравнительный отстрел. Затем изложите ваше предложение в докладной записке на мое имя, а в качестве обоснования приложите отчет о сравнительных стрельбах. Нужно же мне будет на что-то опираться, когда я буду излагать ваше предложение начальству?
- Есть, Максим Иванович! - улыбнулся Федоров, очевидно, довольный тем, что Белов серьезно отнесся к его предложению.
Немало споров вызвал и кажущийся весьма простым вопрос о штыке, точнее, о его размерах. Насчет того, что новый универсальный штык должен быть клинковым, а не граненым, у Белова и Ворошилова было полное согласие, а вот насчет его длины мнения оказались диаметрально противоположными.
Максим предлагал сделать его длиной в двести сорок миллиметров, по образу и подобию штык-ножа от СВТ-40, Ворошилов же настаивал на том, что длина штык-ножа должна быть никак не меньше старого игольчатого штыка для винтовки Мосина, длина которого составляла четыреста двадцать пять миллиметров.
И у Максима и у Климента Ефремовича были свои аргументы. Белов считал, что при более коротком клинке штык-нож будет более универсален, поскольку им вполне удобно будет пользоваться именно как ножом, Ворошилов же настаивал на том, что нельзя уменьшать дистанцию штыкового боя, и, поскольку планируется укоротить винтовку, то, по крайней мере, штык к ней должен быть надлежащей длины.
В конце концов, победил Ворошилов. Штык-нож было решено сделать длиной в триста шестьдесят миллиметров, в точности как у штыка для винтовки СВТ-38, с полуторной заточкой и узкими долами по обеим сторонам клинка. На основании этого решения было составлено техзадание, которое было отправлено на Златоустовский инструментальный завод.
Между тем, к маю тысяча девятьсот тридцать пятого года разработки прошли стадию технического проекта, и пришло время разрабатывать рабочую документацию для изготовления опытных образцов. Но, прежде, чем это делать, Максим планировал показать чертежи специалисту-физиологу, которого еще нужно было найти.
Где искать физиолога, Максим не представлял и в результате свалил его поиски на Николая Виноградова, а сам позвонил в родной наркомат и записался на прием к Кирову. В ходе ознакомления с результатами работ у него возникла одна идея, реализовать которую он мог только с помощью наркома.
12 мая 1935 года. 11:30.
Кабинет С. М. Кирова. Москва, улица Дзержинского, дом 2.
- Разрешите, Сергей Миронович? - спросил Белов, проходя в кабинет и аккуратно прикрывая за собой дверь.
- Проходите, Максим, присаживайтесь, - кивнул Киров, оторвав взгляд от лежавшего на столе документа. - Что привело вас ко мне?
- У меня возникла небольшая проблема, которую своими силами я решить не в состоянии, - ответил Белов.
- Слушаю вас, - кивнул Киров, предлагая Максиму продолжать.
- У Токарева уже готов проект компактного пистолета под укороченный патрон, и я считаю, что для этого пистолета необходимо разработать глушитель звука выстрела, - начал объяснять ситуацию Максим. - Проблема в том, что лучшими в нашей стране специалистами по глушителям являются братья Иван и Василий Митины, а они в настоящий момент отбывают наказание в Соловецком лагере.
- За дело сидят или, как вы выражаетесь, просто «попали под молотки»? - деловито уточнил Киров.
- Ничего не могу сказать про Василия, а вот Иван свою десятку заработал честно, -
