– 19 – Плешины воды, кровавые глыбы льда, ревущие снаряды остались сзади! Согнутые фигуры солдат вырвались из бушующего смерча металла, льда и воды и пробежали вперёд, под укрытие обрыва. Ещё два, три прыжка и всё позади! Считай, что от смерти ты в этот раз [ушёл] избавился. Татаринов со своими солдатами сидит под бугром и смотрит на нас. У него глаза вылезли из орбит, когда мы появились на краю воды из смерча и скрежета [полосы разрывов]. Рота Татаринова сухая и целая. А мы по горло в воде и тут же у него на глазах покрываемся белым инеем [белой коркой]. Но это ничего не значит. Татаринов знает, что мне идти на деревню. Приказа никто не отменял. Приказ был. Деревню брать мне. Связь с тылами отсутствует. Приказом не было предусмотрено, что моя рота покроется коркой льда. На снежный бугор, где стоит деревня, должна лезть пятая стрелковая рота. Я не считал и не стал проверять своих солдат. Сколько осталось живых и сколько ушло под воду. Сейчас важно было, что рота достигла берега и нужно быстрей подниматься на бугор и занимать деревню. Вся война вот так – быстрей и быстрей! На берегу мелькнули Черняев и Сенин. Я увидел их под бугром. Важно, что они живые!
– Вот этой расщелиной, – сказал я Черняеву, – поведёшь своих солдат вверх на деревню!
– Я следую со взводом Сенина. Подыматься буду прямо по утоптанной тропе к домам. [Выйду между домов.] Если нас положат пулеметным огнем, то ты ворвёшься в деревню, обойдя два крайних дома. Ты идёшь слева! Я прямо на бугор!
– Давай быстро наверх!
– Пока немцы не перенесли заград.огонь по бугру, подходи к ним ближе, меньше будет потерь! Немцев в деревне оказалось немного. Человек десять, не больше. Увидев нас у крайних домов, они заметались и побежали к середине деревни. Мы перешли улицу у них на глазах и они, видя, что мы не стреляем, бросились врассыпную наутёк. Выбежав из деревни и отбежав от нее метров сто, они загалдели, остановились на дороге и собрались в кучку. Деревню мы, как говорят, заняли без выстрела. Я прошел по деревне, вышел на окраину и стал рассматривать, впереди лежащее, открытое снежное поле. А в глазах по-прежнему мелькали фонтаны воды и слышался зловещий нарастающий гул немецкой артиллерии. Через какое – то время немцы опомнились, поставили пулемёт на дороге и дали в нашу сторону несколько очередей [трассирующими]. Я велел Сенину ударить по ним из пулемёта.
– Бей короткими очередями! Дистанция двести метров! Бери под обрез дороги! Режь пулемётчика под живот!
– 20 – Немцы лежали на дороге [на открытом поле], а мы стреляли из-за угла избы. Преимущество было [у нас] на нашей стороне. Получив несколько очередей, немцы сорвались с места и бросились бежать по дороге. Несколько слов о деревне Горохово: Дома в деревне стояли по обе стороны улицы. Расчищенная от снега дорога уходила круто вверх. Первый дом, когда мы вошли в деревню, не был занят немцами. Они, при появлении нас, стал выбегать из домов, которые стояли дальше. Один дом в середине деревни дымился. Но какой именно, я не обратил внимания. У меня перед глазами были тогда только немцы. По правую сторону от дороги стояли кряжистые стволы лиственных деревьев. Перебегая между ними, я с группой солдат стал преследовать немцев. Немцы не стреляли. После беглого осмотра домов, остальная часть роты следом за нами вышла на окраину деревни. Перед нами лежало [простиралось] снежное поле и уходящая вверх по нему расчищенная от снега дорога. После короткой перестрелки, когда побежали немцы, мы стали преследовать их по дороге. Мы шли, все время медленно поднимаясь [вверх] в гору. Где мы перерезали Московское шоссе, трудно сказать. Мы ожидали, что и шоссе, как дорога, будет расчищено от снега. А оно оказалось скрыто под снегом. По рельефу снежного покрова трудно определить, где тут шоссе, а где занесённая снегом канава. На ходу это не сделаешь. Поле покрыто метровым слоем снега. Сказать, где именно проходит шоссе, почти невозможно. [Нужна привязка карты к местности] Нужно по карте встать и сориентироваться,а времени на остановку [и ориентирование на местности] у нас в тот момент не было. Мы идем по дороге, а немцы драпают от нас. Они иногда останавливаются, посматривают в нашу сторону, но из пулемета больше не стреляют, подхватывают полы шинелей и пускаются наутёк. Деревню Губино мы увидели не сразу. Сначала показались трубы и засыпанные снегом крыши, а потом бревенчатые стены домов. Деревня стояла у самого леса. За деревней пушистые покрытые белым инеем кусты, затем заснеженное мелколесье, а за ним настоящий, с высокими елями, лес. Зимой он бел и светлее дневного облачного неба. И лишь у самой земли местами видны его темные стволы и зелёные лапы елей. Группа немцев, за которой мы шли, вбежала в деревню и посеяла панику. Мы видим, как [к ним] из домов выбегают другие солдаты. Их стало больше, но они с перепуга бегут из деревни. В деревню Губино мы тоже входим без выстрела. Дома в Губино стоят по одной стороне. Мы прошли деревню до крайнего дома и остановились.
– 21 – За крайним домом около дороги на вбитом в землю столбе прибита широкая доска жёлтого цвета с фирменной надписью чёрными буквами по-немецки.
– Товарищ лейтенант! – услышал я голоса своих солдат, подошедших к этой доске.
– Дальше идти нельзя! Дорога заминирована! Я подошел, посмотрел на указатель. На нём печатными буквами по-немецки было написано название деревни.
– Губино! – прочитал я.
– Гуу-бии-но! – складывая [куриной задницей] дудкой губы, произносили солдаты.
– Да не Гу-гу и не би-би! – сказал я. А просто, как по-русски, -Губино!
– Губино это по нашему. А по ихнему наверняка в растяжку! – упорствовали они. Все деревни вплоть до самой передовой имели указатели с названием деревень на жёлтых досках. В деревне Губино мирных жителей не было. Но в одной избе сержант Стариков захватил живого немца. Из рассказа пленного и доклада сержанта, вот как это случилось! Немец стоял на посту и сильно замерз, сменился с поста, пришел в дом и залез спать на печку. От тепла его разморило, он быстро уснул, но слышал во сне крики и голоса, и хлопанье дверьми. Он подумал, что его камерады, зольдатен, упустили свинью, которую они привезли с собой из под Зубцова. Во всяком случае, он видел во сне, как они бегали и ловили её по деревне. Отчего он проснулся, вспомнить не мог. Но когда снится свинья, это к плохому. Знакомые голоса за окном притихли и он уловил на улице непонятную русскую [чужую] речь. Скрипнула дверь. Он похолодел от ужаса. Он ясно услышал спокойную русскую речь. Сначала он подумал, что это ему снится. Но вот отворилась дверь, и на пороге в клубах белого пара показались русские. Немец предупредительно кашлянул, подал свой голос и стал осторожно, задом, спускаться с печи. Вот он нащупал ногой, стоявшую вдоль печи, узкую лавку и опустил на нее вторую ногу. Искоса посмотрев на сзади стоявших русских, он переступил ногами на пол и, не поворачиваясь к ним лицом, поднял обе руки вверх. Один из русских солдат подошел к нему, взял его за плечо и повернул лицом к себе. Перед немцем стояло трое русских, трое небритых, обросших щетиной солдат. Винтовки они держали на перевес. Летом, когда они, немцы, брали пачками русских в плен, то они ему казались какими-то худыми и маленькими. А эти стояли твердо на ногах и выглядели широкоплечими великанами. Немец мельком взглянул на русских, они спокойно и с интересом разглядывали его. Теперь ситуация войны изменилась. Теперь он, немец, имел тщедушный вид, а они стояли спокойно, как хозяева положения. Что-то теперь будет? – мелькнуло у него в голове.
