– Да? – В трубке раздался усталый голос священника.
– Здравствуй, Игорь. Наш уговор еще в силе?
И пусть будет, что будет. Нельзя бросать своих.
Следовало торопиться, пока Макаров не пронюхал о нашей затее. Чутье старого разведчика не стоило недооценивать. Удивляюсь, как он вообще выпустил меня из виду.
Через полчаса я был на месте.
Игорь уже приехал, и теперь махал рукой, привлекая внимание. Чуть поодаль, не сводя с машины пристальных взглядов, стояла колоритная троица в рясах. Даже на таком расстоянии их богатырское телосложение бросалось в глаза. В Церковь попадали разными путями, и не всегда после мирной жизни. Кажется, Игорь здесь не единственный, кто знает, с какой стороны брать в руки автомат.
– Ну что, одержимый, готов к сеансу экзорцизма?
– Да черт его знает.
– Не поминай лукавого, беду накличешь. – Поморщился Игорь. – Едем.
– Куда? Разве не здесь?
– Успокойся, Саша. Доверься мне. Монастырь за городом, и для твоей просьбы он подходит лучше любого другого места. Подальше от мирных жителей. Стены святого места помогут, если что-то пойдет не так.
– Пуля надежней. – Буркнул я и уточнил: – Серебряная.
Игорь промолчал, но я не сомневался, что в его арсенале найдутся вещи и посерьезней. После боя со скатами прочитанное в досье уже не казалось выдумкой.
Мой напарник стоял у истоков создания отдела, регулировавшего взаимоотношения магии и Церкви. Кроме того, Архиерей Илларион, которого я знал под мирским именем Игорь, оказался не последней шишкой Церковного синода. И чем глубже магия проникала в повседневную церковную жизнь, тем быстрей росло его влияние. Специальную папку, посвященную внутрицерковным интригам, я пропустил. Знаю только, что моего напарника не раз пытались сместить, но всегда безуспешно. Как и в случае с Власовым, время было упущено. Священник стал незаменимым. По крайней мере, его уход грозил Церкви серьезными осложнениями. Возможно чуть позже, когда все устаканится, с ним произойдет какая-нибудь неприятная случайность с летальным исходом. Недаром Игорь заранее готовил себе место декана богословия в Высшей Московской Школе Магии. Припрятанный козырь в лице Власов сильно осложнит любые интриги, и, думается мне, что это было взаимовыгодное сотрудничество. Свалить тандем генерал-архиерей будет очень непросто.
Оставалось загадкой, почему такой человек терял время на поиски виновных в жертвоприношениях. По масштабам возможностей получалась стрелба из пушки по воробьям.
Личный мотив или предчувствие глобальных последствий? Скорей второе. У меня было достаточно времени, чтобы понять – чутье священника не уступало звериному. А, может, и превосходило! Интересно, что могло встревожить настолько хладнокровного человека?
Вчера Игорь без колебаний принял бой со скатами, хотя не мог не видеть угрозы для себя лично. Нападения летающего монстра он бы не пережил.
Я машинально потер центр груди. Именно сюда пришелся основной удар. И Игорь, и Женя в голос твердили, что обошлось без последствий, но периодические короткие спазмы настораживали. Они становились все реже и незаметней, но вместе с тем не спешили пропадать. Как и здоровенный ожог, размером с две мои ладони. Если бы чешуя не ослабила удар, то мне пришлось бы туго.
– Эх! Будь со мной Ящер… – Тихо пробурчал я, усаживаясь в машину. – Ехать-то далеко?
– Часа за три доберемся, если без пробок. Хочешь – подремли. Разбужу, как подъезжать будем.
– Чуть позже. Просто спросить у тебя хотел, – я замялся. – Объясни, пожалуйста, вот то что мы делаем, как это с точки зрения веры? Магия – это инструмент. Оружие. Или вот я, например – фрик по любым меркам. Да еще и убийца. Ведь 'не убий' – это же главная заповедь?
– Нет заповедей неглавных Они все равноважны, но я понял твой вопрос. Библия запрещает человеку лишать жизни другого, руководствуясь личными мотивами. Большей частью они субъективны. Никто кроме Бога не может дать жизнь, и никто кроме Него не вправе отбирать ее.
– Но…
– Дослушай. Защита близких, защита Родины и даже защита незнакомых тебе людей – это не личный мотив. Это подвиг. По велению души рисковать жизнью ради спасения другого – благо. 'Нет больше любви, чем положить душу за други своя'.
– А как же 'подставь другую щеку'?
Игорь усмехнулся.
– Буквализм без понимания очень опасен. Особенно по отношению к заповедям. Иисус Христос был непримирим по отношению к злу. Понимай так, что нельзя платить злом в ответ на зло, нельзя ему уподобляться. А насчет 'подставь' – я понимаю, что ты хотел сказать. Православие никогда не было рабской религией, Саша. Кто бы что ни говорил.
Обычно спокойный на дороге священник вдруг поддал газу и лихо обошел потертую, но весьма шуструю иномарку.
– Знаешь, кто такой Александр Невский? – Дождавшись моего кивка, Игорь продолжил: – Чтоб ты знал, его причислили к лику святых еще в 1547 году. И таких примеров множество. 'Не мир пришел я принести, но меч'. – По памяти процитировал Игорь. – Я сделаю все ради мира, но не ради мира добра со злом, а чтобы отсечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения.
– Знаешь, глядя, как ты шушурешь от бедра с 'калаша', я так и понял… насчет 'отсечь'.
– Когда это я стрелял от бедра? Классическая стойка – руки держат, бедра водят. Как по учебнику.
Игорь поддержал шутку, и на душе стало легче. В преддверье схватки со смерчем начали сдавать нервы.
– И еще. – Игорь цыкнул зубом. – Насчет твоей человечности. Даже не думай сомневаться в себе. Ты хороший человек, Саша. Молодой, импульсивный, но хороший. Ты поступаешь, как велит тебе сердце, и это главное. Не важно, что о тебе говорят – брань на воротах не виснет, важно по совести жить.
– Или умереть.
– На все воля Господа, но мы тебя подстрахуем. Без дураков и подлостей подстрахуем, слово даю. И все же, постарайся справиться. Не хочу брать грех на душу. Мне еще епитимья за 'стрельбу от бедра' полагается. Вторая будет лишней.
На этом наш разговор о Боге закончился. Оставшуюся часть пути мы общались на отвлеченные темы, а мою самоубийственную авантюру по молчаливому уговору не обсуждали. Священник проявил себя на удивление чутким собеседником, и не стал подливать масла в костер моих сомнений.
По большому счету, Макаров сказал правильно – я абсолютно не чувствовал уверенности в победе. Решил ввязаться в бой, а там – куда кривая выведет. Решение далось нелегко. В глубине души еще таился панический ужас. Воспоминания о тюрьме без времени и без чувств оставалось со мной, все чаще всплывая ночными кошмарами. После них я рывком просыпался, и долго лежал на мокрой от пота простыне. Бездумно таращился в потолок, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце, и не разбудить Юльку. Как сегодня, например.
