Вот гасконские кавалеры и не захотели, просидев там взаперти несколько суток.
На переговоры вышел чернявый парень лет двадцати трех, небритый дня три и немного опухший от пьянства. Его уже помятый и потрепанный красный налатник украшал золотой дракон, стоящий на хвосте.
Он смелой, но нетвердой походкой, держа на отлете палку с белой наволочкой, подошел к артиллерийской позиции. Поклонился мне и заявил, как мне показалось, совсем не то, что сначала собирался. Это заметно стало по внезапно вспыхнувшему озорному блеску в карих глазах.
— Ваше величество, позвольте мне представиться — башелье Эриоль-Савиньен-Сирано-Эдмон де Бержерак из Дордони, и от лица моих товарищей поблагодарить вас за щедрое гостеприимство. Мы готовы и дальше тут ожидать, пока не кончатся ваши переговоры с нашим сеньором. В принципе тут нам неплохо, только скучно. Единственное, чего бы мы у вас попросили, это овса для лошадок, а то на одном сене они загнутся. Жалко боевых коней. Мы даже заплатим за зерно. И еще за девочек. Хотелось бы городской бордель из бани переместить к нам в отель на все время осады. А в остальном все неплохо, претензий нет. И винный подвал у вас здесь, надо отметить, изысканный.
Вот что с таким нахалом прикажете делать? Обидеться на него? Так на обиженных воду возят, а после работы дрючат… Тут надо по-другому действовать. Пушки — все же «ПОСЛЕДНИЙ довод короля».
— Я рад, что вам понравилось мое гостеприимство, башелье, — вежливо ответил я этому нахалу из Дордони. — Только вот какое дело… Никого постарше вас титулом в парламентеры не нашлось?
— Нет, ваше величество, — ответил рыцарь на голубом глазу. — Остальные все пьяные.
— Даже так? — удивился я. — Тогда слушайте вы… Ваш сеньор арестован по обвинению в очень серьезном преступлении. Инквизиция уже работает. Если вы добровольно не сдадитесь, то тем самым подпишете сами себе приговор о соучастии в этом преступлении. И тогда инквизиция займется уже и вами…
— Сдаваться кавалерам невместно, — перебил меня гордый гасконец и вскинул голову.
— На все про все вам думать максимум до утра, — продолжил я, не обращая внимания на его эскападу. — После первого выстрела жалеть никого не будем. Сметем вас в реку вместе с отелем, к вящей славе Господней.
Повернул коня и уехал, на ходу бросив мосарабам:
— Не мешайте ему вернуться обратно.
М-да… тяжелый случай. Попугать инквизицией я их попугал, но где этот инквизитор шляется, когда он тут нужен уже вчера?.. Впрочем, пинать отца Жозефа для ускорения я не буду, время еще есть. Да и первый попавшийся инквизитор мне не нужен, а только умный и опытный. И еще сообразительный.
За углом меня уже ждал слезший с крыши соседнего здания бастард д’Арманьяк, убирающий в чехол подзорную трубу.
— Что там нового? — полюбопытствовал я.
— Да ничего особенного, сир, — ответил он, садясь в седло. — После того как все слуги посольства переместились в башню замка, кавалеры тут сами по хозяйству ползают… Но как-то вяло. Сегодня даже коней по двору не прогуливали.
— Тогда сделаем так. К вечеру, перед закатом, сменишь своими мосарабами мурманов с охраны башни. Но пред тем сгонишь в Тамплиерский отель все бордели города. Весь наличный состав, чтобы каждому хватило по шлюхе. И музыкантов каких попроще. Пусть кавалеры погуляют на всю катушку.
Бастард в ответ осклабился в плотоядной улыбке.
Потом навалились протокольные мероприятия. Пока я с похмельным гасконцем общался, прибыла солидная делегация сеньоров Фуа во главе с сенешалем графства Гаспаром де Виймюром. На коронацию собрались скататься. Не терпится им.
Их встретили сеньоры Беарна, ведомые Бернаром де Фуа, и город превратился в военный лагерь. Цены на съемное жилье подскочили сразу вдвое, а так как обижать обывателей я запретил, то многим кавалерам пришлось ставить свои шатры за пределами городских стен.
А ведь еще и из Бигорра вассалы припрутся. Коронация — это такое мероприятие, о котором всю жизнь рассказывать можно, чтобы внуки гордились, а соседи завидовали.
Пора выдвигаться в Помплону, иначе они всю округу объедят, как саранча. Однако так быстро никто не соберется, и я послал гонцов по окрестностям с объявлением о проведении внеочередной ярмарки в По. В честь моего восшествия на престол — без пошлин. Может, хоть так цены на продовольствие в городе немного пойдут вниз.
Остаток дня и весь вечер прошли у меня в приеме присяги от кавалеров и поцелуйном обряде моих рук. В тронном зале. Оммаж, хвала Господу, принимать от них не пришлось, так как его они мне уже принесли, когда я был еще совсем маленьким. Но клятву верности тогда они приносили маман — регине Мадлен Французской, как главе правительства из-за моего малолетства. Но теперь я им — полноценный сеньор.
Вечером вместо заслуженного отдыха меня терзали легисты. Как орлы — Прометея.
Хотя я сам подставился. Просто предложил:
— Представьте себе, мэтры, что я вообще ничего не знаю. Как бы вы могли кратко и емко охарактеризовать юридические нормы бытия монарха в Наварре?
И тут их прорвало. «Кратко и емко», со всей средневековой велеречивостью и страстью к цветистым выражениям.
Начал лекцию мэтр Капулетти: по старшинству, так сказать.
— Происхождение сакральной власти рея в римском праве подробно разработано в соответствии с учением апостола Павла. Что уже нашло свое отражение у наших соседей в декларациях кортесов в Ольмедо в тысяча четыреста сорок пятом году и кортесов в Оканье в тысяча четыреста шестьдесят девятом году от Воплощения. Однако надо учитывать, что основная борьба кастильских реев за абсолют монаршей власти и грандов кастильской короны за анархизм знати быть маленькими царьками у себя в сеньориях уже в прошлом. А в Наварре — в самом разгаре, учитывая полный интеррекс последние три года. Формально титулярный рей есть — это вы, сир. Но реально его не было, и страну рвали на части группировки рикос омбрес.
Кардинал Пьетро насколько мог, настолько держал ситуацию под контролем церкви, чтобы ваша корона не ушла куда-нибудь еще. Арагону, к примеру. Но многие города и замки, принадлежащие короне, фактически находятся в руках знати, и их еще придется отвоевывать.
— Многих мне придется повесить, маэстро? — обреченно спросил я.
— Забудьте это слово — «повесить», сир. Оно годно только для разбойников с большой дороги. Благородного кабальеро принято лишать жизни топором на плахе. А еще лучше — мечом с размаху. На специально построенном эшафоте, убранном коврами. Вам не придется казнить простецов и горожан — они и так все ваши. Вам придется рубить головы знати.
