больше ничего здесь не трогать — я проверю, — добавила она командным голосом, — если чего-то недосчитаюсь, пеняйте на себя.
— Больно надо-то, — проворчал Аскольд, а я благоразумно промолчал.
Следующие полчаса мы были заняты погрузкой и перетаскиванием колбасы любительской ГОСТ 23670-79 по 2 рубля 90 копеек за кило, как следовало и наклеенных на батонах бумажек. Так-то её в свободной продаже по этой цене никогда не было, надо было ловить или связи иметь, но в магазине типа «кооп» она вполне свободно лежала по шесть рублей.
— Перекур, — сказал через полчаса Аскольд и достал пачку сигарет «Союз-Аполлон», — замудохался я что-то.
— Я не курю, — ответил я, когда он предложил мне сигаретку, — как-то не сложилось.
— Моё дело предложить, — убрал он пачку в карман. — Значит, только что политех закончил?
— Ну да, неделю назад диплом выдали, — ответил я.
— А как в ИПП попал?
— Распределили, — отговорился я.
— Ну-ну, — усмехнулся он, — к нам просто так не распределяют — знакомые поди какие-нибудь посодействовали…
— Ну был один звонок откуда надо, — быстро соврал я, чтобы отвязаться, — а ты сам-то как сюда попал?
— Это отдельная история, — затушил он бычок, — потом как-нибудь расскажу. Давай с колбасой для начала закончим.
И мы продолжили физические упражнения с любительской колбасой. Запах, если честно, от неё стоял в воздухе не очень приятный — там наверняка пара батонов сгнило, пока они в этом штабеле лежали. Перетащили последний мешок, тут появилась директорша.
— Молодцы, быстро управились, — сказала она, пересчитав мешки, а потом прикинув на глаз высоту оставшейся кучи. — Лишнего ничего не взяли?
— Да больно надо, — повторил Аскольд свои слова, — у меня и кое-что получше есть.
— Ну я рада за тебя, — сказала ему продавщица, — на вот накладную, передашь в свой профком.
И на этом наши дела с Гастрономом номер 3 закруглились. В ИПП пришлось ещё таскать эти мешки в профком, для этого специально для нас открыли тот самый вход рядом с психушкой. И помогли нам ещё двое ребятишек из этого профкома, так что тут мы управились всего за четверть часа.
— Ну мы сейчас будем фасовать наборы, — сказал председатель профкома, — а вам, ребята, по традиции полагается двойная порция — берите любой батон, в нём около 4 килограмм, поделите пополам.
Я без слов выбрал наиболее свежий на вид батон, засунул его в один из мешков, и мы с Аскольдом вернулись в свой зал управления.
— Бери всё себе, — сказал он мне по дороге, — я такое есть не могу.
— Многовато будет, — заметил я, — мы с матерью вдвоём живём.
— Ну родственникам отдашь или там знакомым, — хмуро буркнул Аскольд и скрылся за занавеской, а я засунул мешок под свой стол.
— Быстро управились, — сказал Коля, — обычно на час больше это дело занимает.
— Мы старались, — ответил я, а потом задал волнующий меня вопрос, — а этот Аскольд он чего, из мажоров что ли? Колбасу брать отказался…
— А ты не знаешь? — ответил вопросом на вопрос Коля, — фамилия Букреев тебе ничего не говорит?
— Да вроде ничего, — ответил я.
— Дед у него герой аж гражданской войны, а потом был предсовмина РСФСР, если не ошибаюсь.
— Как же он в сталинских чистках-то уцелел? — задал я логичный вопрос.
— Не знаю, — ответил Коля, — как-то уцелел. И даже не сидел ни разу, как говорят. А отец с матерью у него в КГБ работают. И живёт он на улице Сусанина.
— В первом доме? — восхитился я.
— В третьем, кажется, но всё равно круто.
— Выходит, что мажор, — вздохнул я, — как уж там в песне-то говорится… «откройте рты, снимите уборы, по улицам едут мальчики-мажоры».
Викуся
Вечером я вышел из проходной НИИППа, помахивая пакетом с разрезанной пополам колбасой и свернул налево — так ближе было до остановки 60-го автобуса. Таким образом, я и сам не заметил, что дорога моя пролегла аккуратно мимо здания отдела кадров, а из него именно тогда, когда я там передвигался, выскочила девочка Вика. В босоножках на босу ногу и весёленьком платьице выше колена.
— О, — остановился я, — на ловца, как говорится, и зверь бежит.
— Это кто тут зверь? — нахмурила она брови. — Я что ли? Волк или заяц?
— Пантера, — не растерялся я, — хищница семейства кошачьих.
— Ну тогда ладно, — смягчилась она, — ты на остановку?
— На неё, — не стал отпираться я, — пошли вместе. Дорога легче, когда встретится добрый попутчик, как говорил этот…
— Абдулла, — закончила она за меня, — в «Белом солнце пустыни». Что в пакете?
— Аааа, это колбаса, — ответил я, — из гастронома.
— Наборы же завтра выдавать будут, — наморщила она лоб, — почему у тебя она сегодня?
— А я грузчиком подрабатывал, — признался я, — вот мне и выдали пораньше. Кстати тут двойная порция, напарник отказался — могу тебе презентовать половину.
— Думаешь, откажусь? — весело сказала она, — давай.
И я без слов переложил вторую половину батона в её пакет.
— А ты где живёшь-то? — спросил я, закончив делёжку.
— В кольце 60-го, на Брусилова.
— Так это ж рядом со мной, — обрадовался я, — я на Кирова.
Автобус подкатил достаточно быстро и наполовину пустой, так что через полчаса мы выгрузились в нашем Заводском районе.
— Удачный сегодня день был, — сказала она мне на дорожку, — и колбасой разжилась, и с хорошим человеком познакомилась.
— Так это… — пришло вдруг мне в голову, — можно продолжить приятное знакомство…
— Ну… — затуманилась она, — что-то больно быстро ты меня так склеить решил…
— Ты всё неправильно поняла, — парировал я, — а просто приходи в девять вечера в наш двор… да, в девятый дом по Кирова… там у меня намечены разборки с местным хулиганом. Поболеешь за мою победу…
— Надо подумать, — ответила она, — если надумаю, подойду… а что за хулиган-то, здоровый?
— Приличный, — ответил я, — метр
