полянки.
Я еле перевел дух. Который раз уже подступала ко мне смерть, сколько было моментов, когда ее дыхание было у моей головы.
Я подождал, поползень к тому времени вернулся. Первым делом я подошел к двум неподвижно лежащим телам. Уже ближе я понял — это те мужики, это их я видел на тропинке. После медведя, думаю выжить невозможно. Тем более раны на их телах были такие, что страшно было смотреть.
Потом я двинулся к третьей куче. Я узнал старика. Сначала показалось, что он мертв. Но подойдя ближе, я заметил, как его грудь еле вздымается.
Я присел перед ним. На лице у него была рана, кто-то сильно ударил. Руки его были в крови. Я понял, что старик без сознания. Я начал действовать. Срубил несколько сосенок, связал их между собой, положил рядом со стариком. Потом аккуратно переложил его на эти сосенки. И посмотрев вокруг, потащил деда по тропинке.
Добрался до избушки я только к глубокому вечеру. Все-таки около трех километров было до болота. И старика я старался тащить так, чтобы не сильно беспокоить его. Он временами стонал, один раз я попоил его водой.
В избушке я его положил на лавку, зажег свечу. Поставил кипятиться чайник и стал думать, что дальше делать. Если идти в деревню к старшему, то неизвестно что будет. Не сильно старика уважали в деревне. Доктора здесь на сотни километров не найдешь. А старик, пожалуй, единственный лекарь на всю эту округу. Есть наверно какие-то еще бабушки, но где искать их.
— Подойди сюда, — раздался слабый голос.
Я повернулся к старику и быстро подошел.
— Завари мне травы… я скажу какие… да на лице рану смажь мазью … она на полке слева в углу стоит … да сначала воды согрей и промой раны, — старик еле говорил.
Я быстро согрел воды, промыл раны, потом достал мазь, обработал раны на лице и голове. Потом заварил травы и поставил остывать.
Старик то приходил в сознание, то снова терял его.
— Дай мне три ложки отвара и накрой меня накидкой, — вдруг сказал старик.
Я выполнил его просьбы. Старик закрыл глаза и готовился поспать. Но неожиданно он стал приподниматься. Я стал успокаивать его. Он снова лег.
— Знаешь что. Там Михайло Потапыч был … если бы не он, то конец бы мне был. А тебя птица привела?
Я кивнул.
— Эти там лежат? — спросил старик.
— Да. Там. Их медведь поворочал и потом оставил.
— Послушай, парень завтра с утра… с самого пойдешь туда и зароешь их. Оттащи подальше и зарой. Обязательно. А сейчас переодень меня. И одежду эту кровяную, сожги. За ними скоро придут. Это зеки беглые. Их уже ищут и не надо чтобы нашли. Да и тебя не надо чтобы видели. Там под нарами в углу отодвинешь доски и увидишь ход. Вот туда и залезешь, когда менты за ними придут.
Старик пока говорил все это, устал и замолк. Скоро он ровно задышал. Я решил, что переодену его утром. Пусть спит. Собрался попить чаю, но дед проснулся и сказал, — хватит чаи гонять! Дела надо делать!
Я быстро переодел его. Покормил, дал ему выпить настой. Одежду его сунул в костер, который разжег около избушки.
Утром напоил деда настоем, есть он не стал. Взял лопату и пошел к Змеиному болоту.
Там на полянке я подхватил сначала одного бородатого мужика и утащил подальше от мостика, потом второго. Конечно, я обшарил их. Нашел два ножа. И еще мешочек из плотной ткани. Он был завязан шнурком. Когда я его развязал и раскрыл, я увидел золото. Самородки. Небольшие, но тяжелые. По весу граммов сто. Я снова завязал, оглянулся по сторонам, сунул в карман штанов.
Отошел метров двадцать и стал искать куда спрятать. Решил под корнями большой ели. Закопал, потом сориентировался по сторонам света и также по мостику. Запомнил место и вернулся к трупам.
Копал яму я быстро, правда приходилось временами обрубать корни. Выкопал примерно с полтора метра глубиной. Туда я и спустил обоих мужиков. Завалил землей, сверху положил дерн. Лишнюю землю раскидал по кустам. Хорошо бы посадить дерево. Я сходил выкопал пару молодых сосенок и посадил их на могилу беглых зеков. Читать над могилой я ничего не стал, просто ничего такого не знал. Просто ушел и все.
На полянке перед мостиком я все прибрал. Обрывки ткани собрал и закопал. Медвежьи следы убирать не стал. Зачем.
Прошло два дня. Из деревни прибежал паренек. Хорошо я вовремя заметил его и спрятался. Парень покричал старика, и не получив ответа, постучался в избу. Дед слабым голосом ответил, — входи!
Парень вошел в избу и увидел лежащего деда. Он попросил разрешения сесть, дед кивнул, и парень примостился на краешек лавки. Я в это время был под нарами и видел только его ноги.
— Дедушка, там в деревню милицейские приехали. Ходят, ищут кого-то. Говорят, зеки опять сбежали. Знамо и к тебе придут. Меня послали предупредить. Чтобы ты опасался беглых.
— Хорошо, парень, спасибо. Иди обратно. Я буду осторожен.
Парень что-то положил на стол и вышел.
Я вылез из-под нар и сел на лавку. — И что мне делать, — спросил я.
— Ничего не делать. Как придут полезешь в подпол, там найдешь люк, откроешь и спустишься в ход. Там и переждешь, — старик глубоко вздохнул и попросил воды.
Милиция появилась часа через три. Затрещали сороки, и мы поняли — кто-то идет. Я быстро шмыгнул под нары, отодвинул доски, спустился в подпол, задвинул доски назад и нашел люк. Поднял его и спустился в земляной ход. Там замер. Было прохладно. Как это я не взял верхнюю одежду.
Что делается наверху было почти не слышно. Где-то бубнили голоса. Даже дошло до крика. Потом все успокоилось. Я сидел и ждал сигнала старика. Его все не было. Уснул он что ли?
Меня пробирала сильная дрожь. Я уже думал, что надо пробираться дальше по ходу и там выбираться, иначе тут замерзну совсем.
Наконец услышала стук палки сверху. Кое-как выбрался и сразу к печке. Меня колотило, зубы отбивали дробь.
Я быстро затопил печь, поставил чайник. И только после этого обратился к деду.
— Зачем они приходили? — спросил я.
При свете, который шел от печки, дед щурился и молчал. Однако, когда я снял кипящий чайник с печки и стал наливать себе у кружку, он заговорил: — мне тоже плесни, да настоя туда добавь. А себе сухой малины кинь щепотку в чай,
