образом. Вино у него оказалось замечательным.
Со всеми Храбров разыгрывал из себя этакого недалекого служаку, пытающегося пустить пыль в глаза и тщательно следующего букве приказа. Своей бутафорией он пытался показать иностранцам, что от столь поверхностного человека неприятных сюрпризов ждать не стоит. Под вечер он даже подумал нанести визит Мураками Какуити на «Чиоде», но по здравому размышлению отказался от столь экспрессивного шага — он мог испортить всю игру.
Ранним утром следующего дня Храбров облачился в парадную форму, взял секретный пакет и в сопровождении перешедшего месяц назад с «Варяга» мичмана графа Нирода, лейтенанта Бахирева, старшего судового врача коллежского советника Житомирова и инженера Налётова отправился в Чемульпо. Там русские офицеры сели на поезд и поехали в Сеул, до которого было меньше двадцати миль.
— Бывали раньше в Сеуле? — поинтересовался Житомиров, с интересом наблюдая, как за окном вагона проплывают присыпанные снегом корейские пейзажи с бесконечными рисовыми полями, унылыми деревеньками, разбитыми дорогами, пагодами, беседками и необычной растительностью. Чувствовалось, что простой люд живет бедно, однообразно и ни на что не претендует.
— Нет, здесь я первый раз, — за время службы Храбров посетил больше сотни портов во всех уголках Земли. Еще будучи молоденьким мичманом на «Витязе», которым командовал Макаров, ему посчастливилось отправиться в кругосветку и увидеть весь мир, от Дании и Германии до Бразилии, Австралии и Шри-Ланки. Он дышал неповторимым воздухом индийских Калькутты и Бомбея, африканских Джибути, Кейптауна и Каира, японских Иокогамы и Кобе — все это он видел. Но в Корею судьба действительно занесла капитана впервые.
— Как и я, господа, — признался Нирод. — Впрочем, вы не находите, что здесь многое походит на китайские пейзажи?
Сеул выглядел провинциальным и сонным городом, с засыпанными снегом узкими улицами и крышами пагод. Определенный интерес представляли местные жители в национальных одеждах, создающих неповторимую атмосферу, но все это не имело особого значения. Моряки взяли на вокзале европейский экипаж и приказали отвести себя в русское консульство.
Посланник Павлов с радостью встретил прибывших, взял секретный пакет и принялся, как и Сарычев с Алексеевым, расспрашивать о Порт-Артуре и тамошних новостях. Несмотря на наличие телеграфной связи с Наместником и Петербургом, ничто не могло заменить для него живого общения.
— Японцы, как и раньше, грозно надувают щеки и бряцают оружием, — заверил он, когда разговор перешел на серьезные темы. — Реальную угрозу с их стороны на развязывание войны я оцениваю в двадцать пять процентов.
— Мне кажется, ситуация сложилась крайне опасная, — не согласился Храбров. Некоторое время он пытался убедить Павлова, что война вот-вот начнется, положение дел взрывоопасное и разумному человеку не стоит игнорировать грозные признаки приближающегося противостояния. К сожалению, капитан не преуспел в своих начинаниях. Как дипломат, Павлов считал, что владеет куда более полной информацией об истинном положении дел и не морскому офицеру раскрывать ему глаза. Да и о «друге в штабе» упоминать не имело смысла — дипломат не принял бы такой аргумент, так как и сам имел допуск к различным секретным документам и донесениям.
Русские переночевали в посольстве, утром позавтракали, потратили несколько часов на осмотр Сеула, заглянув в храм Бонгуенса и рыбный рынок с непередаваемым запахом, а после прошлись по магазинам на главной улице. Цены здесь были просто смешными, так что никто не стал отказывать себе в покупке сувениров.
Американцы недавно открыли в городе первую трамвайную ветку. Корейцы нового транспорта пока не признавали, даже побаивались, их приходилось заманивать в вагоны с помощью театральных представлений. Посмотрев на канатоходцев, моряки купили билеты и прокатились по городу, а вечером вернулись на «Наследника». За время их отсутствия происшествий не случилось. «Чиода» продолжала стоять в гавани, показывая своим присутствием, что война еще не началась.
Следующие дни ничего особенного не происходило. По телеграфу сообщили, что «Боярин» благополучно дошел до Артура. Храбров несколько раз выводил «Наследника» и «Гиляка» в море, тренируя экипаж, знакомясь с течениями и мелями в бухте Чемульпо, а заодно прививая мысль иностранным наблюдателям, что русские ведут себя суетливо и бестолково. Один раз он даже покинул гавань ночью.
16 января Корея заявила о своем нейтралитете, хотя данное событие прошло практически незаметным. Мнение маленькой бедной страны вообще никого не интересовало. Ситуация продолжала накаляться, даже Павлов и Наместник Алексеев несколько поколебались в своей первоначальной уверенности насчет того, что японцы лишь блефуют и войны не будет. Но несмотря на это, конкретных указаний они так и не дали, продолжая лишь наблюдать за развивающимися событиями.
Все разговоры на судах и в порту касались только будущих перспектив Дальнего Востока и решительности самураев. Цены на многие товары поползли вверх. Курс рубля и йены понизился, а фунта, доллара и мексиканского песо несколько укрепился. Храбров сумел немного заработать на данных колебаниях, но все его внимание было направлено на более важные события. А между тем, что Россия, что Япония упорно делали вид, что ничего не происходит.
«Кореец» прибыл 18 января и заменил «Гиляка». Капитан Беляев доставил приказ Старка и дальше оставаться в корейском порту. События развивались точно так же, как Храбров их помнил по прошлой жизни. Такая стабильность внушала ему некоторый оптимизм. Он через день посещал иностранных капитанов и беседовал с ними, пытаясь лучше понять, что за люди противостоят России. Особенно это касалось англичанина Бейли, который не скупился на виски и джин при встречах.
— Не думаю, что японцы объявят войну России, сэр, — обычно говорил он, подливая алкоголь в рюмки. — Но позвольте вас спросить, если подобное все же случиться, что вы будете делать? Искать защиту у нас, представителей нейтральных держав?
— Пока на сей счет я четких указаний не получал, — изображая основательное опьянение отвечал Храбров. — Я готов сражаться хоть со всем флотом Японии во главе с самим адмиралом Того, но, скорее всего, меня просто отзовут обратно в Порт-Артур.
— А как же ваши соотечественники, казаки и русское консульство? — удивлялся Бейли.
— А что я могу поделать, сэр? — Храбров пожимал плечами. — Мне надо думать о том, как спасти новейший крейсер, вот моя главная задача. В случае войны я вижу свой долг в том, чтобы как можно быстрее воссоединиться с Тихоокеанской эскадрой. В одиночку я ничего сделать не сумею.
23 января он посетил Сеул и имел разговор с Павловым, которому вновь указал на близость войны. Тем более, в прессе данной теме уделяли первостепенное значение, склоняя общественное мнение к пониманию того, что конфликт неизбежен. Чрезвычайным полномочный министр России при дворе японского микадо барон Розен никаких комментариев не давал, чем еще больше запутывал ситуацию. Но он все же сообщил, что Япония закончила экстренные приготовления в армии и флоте, а Император издал указ об увеличении жалования офицерам и солдатам. Из Владивостока и Артура потянулись первые пароходы с уезжающими японцами.
Посланник Павлов наконец-то начал проникаться опасностью положения, обещал связаться с Петербургом для получения дополнительных инструкций, но наотрез отказался покидать Сеул. Значит, дипломат сам выбрал свою судьбу. Хотя, даже при самом неблагоприятном развитии событий, вряд ли его, сотрудников консульства и сотню забайкальских казаков ждало что-то страшнее временного плена.
Вечером двадцать четвертого января Храбров пригласил в свою каюту Харитонова и трех вахтенных начальников.
— Мы можем крепко сесть на мель, господа, если не проявим бдительность, — начал он, внимательно оглядывая подчиненных. — С этой минуты вы должны вести непрерывное наблюдение за крейсером «Чиода», озадачив вахтенных офицеров и выделив дополнительных матросов из числа самых глазастых. О любом, повторяю, любом, маневре японцев вы незамедлительно обязаны доложить мне, невзирая день сейчас или глубокая ночь. Вам все понятно?
— Какова цель данного наблюдения? — за всех поинтересовался смелый и независимый лейтенант Горин, один из заводил кают-компании.
— По поведению «Чиоды» мы узнаем о начале войны и сумеем спасти наши корабли и наши жизни, — помедлив, ответил Храбров. Он мог бы просто сказать, что таков приказ, который не обсуждается, но все же решил немного прояснить ситуацию.
— При всем уважении, Евгений Петрович, вряд ли японцы решатся на войну без предварительно объявления. Так что время у нас будет, — нахмурился Дитц, происходящий из поволжских немцев. Было видно, что все они, за исключением одного лишь Харитонова, в душе посмеиваются над страхами своего командира.
— Я поставил приказ, ваша задача
