Семья - Алексис Опсокополос

— А если не в Петербург, а в Новгород? — спросил Эджертон.

— Ты сначала дойди до Новгорода, а потом поговорим, — уклончиво ответила бабушка.

Я слушал это всё и думал лишь об одном — лишь бы меня не спросили. Я однозначно не стал бы ничего обещать, потому как дал слово кесарю — помогать ему отстаивать интересы своей страны, и я собирался это слово сдержать. Но, похоже, мнение обладателя двух Великих артефактов тут никого не волновало. И хорошо, что так.

— А что скажешь ты, Вилли? — спросил Эджертон императора Священной Римской империи.

— Я всегда тебя предупреждал, Гарри, чтобы ты не начинал войну с Россией и даже обещал поддержать русских в этой войне, если она начнётся. Но не потому, что мне симпатичны русские — я к ним совершенно равнодушен. Но для меня важно, чтобы Британия не доминировала в мире, и чтобы двое русских не пострадали. Мои друзья — Кэтхен и Роман.

Я отметил, что Вильгельм Пятый назвал меня по имени и другом, а не просто внуком подруги детства Кэтхен. Возможно, специально, чтобы добиться моего расположения, и у него это получилось, надо признать. Хотя, спрашивается, зачем императору моё расположение?

— Но доминирование России тоже не в интересах моей империи, — продолжил Вильгельм. — Поэтому, если Россия первая нападёт на Британию, я её не поддержу и объявлю нейтралитет до окончания этой войны.

— А как насчёт того, чтобы поддержать Британию? — спросил Эджертон. — Раз уж ты решил поддерживать тех, кто подвергнется агрессии.

— Гарри, ну ты палку-то не перегибай, — покачал головой Вильгельм. — Или тебе напомнить про фон Лангермана?

— Всё, конечно, замечательно, но мы не услышали обещаний от Гарри, как от британского премьера! — вдруг произнесла бабушка. — А если Романов блефует? А если он не собирается начинать войну? Вдруг он решит договариваться? Я хочу, чтобы Гарри тоже дал слово — не нападать на Россию первым. А то он как-то лихо отделался одним лишь обещанием не претендовать на меч учителя.

— Резонно, — согласился Вильгельм.

— Хорошо, — с явным недовольством пробурчал Эджертон. — Я обещаю, что Британия не нападёт первой на Россию.

— Поклянись! — потребовала бабушка.

— Клянусь, — сказал англичанин и, уловив требовательный взгляд княгини Белозерской, добавил: — Клянусь памятью учителя!

На этом главная часть нашей встречи и закончилась. Бабушка ещё буквально несколько минут поговорила с Вильгельмом о ситуации в мире, мы с Эджертоном молча понаблюдали за их разговором, после чего княгиня Белозерская заявила, что нам пора, и мы с ней отбыли домой. На обед в этот раз нам остаться не предложили.

— Ну что скажешь, мой мальчик? — спросила меня бабушка, когда мы вышли из башни в её имении.

— Скажу, что я мало чего понимаю в политике, — ответил я. — Но вижу, что Вильгельм не хочет влезать в войну, хотя бы из-за обещания, данного вашему учителю. Но я не верю Эджертону. Мне кажется, он что-то задумал. Хотя, возможно, во мне говорит сильная личная неприязнь к нему. К сожалению, я не могу от неё избавиться, уж извините.

— Не стоит извиняться. Неприязнь к тому, кто пытался тебя убить — это нормально, — улыбнувшись, произнесла бабушка. — И что будем делать?

— Я, как обладатель двух Великих артефактов, дал слово кесарю, что всегда буду защищать нашу страну, если это потребуется и если это физически будет в моих силах. И я намерен сдержать обещание.

— Ты готов воевать с Англией?

— Я готов воевать с Эджертоном. Не верю я, что он отказался от мечты завладеть моим мечом.

— Он не отказался.

— Тогда какие у меня варианты? Вы сами-то что думаете по этому поводу?

— Ну а что мне думать? — удивилась бабушка. — Ты же видел, как я, Вилли и Гарри пообещали не вредить друг другу и делать всё, чтобы предотвратить мировую войну. Поэтому со мной всё предельно ясно — я связана обещанием. По крайней мере, до тех пор, пока его не нарушит кто-то другой. Мне интересно, что ты теперь собираешься делать.

— А я никому ничего не обещал, — сказал я. — Мне восемнадцать лет, я не могу просчитать все риски, потому что у меня нет необходимой информации и недостаточно опыта как жизненного, так и политического. Но я уверен, что Александр Петрович этим опытом обладает, и я полностью доверяю ему в этом вопросе. И ещё я видел, на что способен Эджертон — я был в каганате в момент государственного переворота.

— То есть, ты готов воевать вместе с кесарем против Англии?

— Да, готов. Если Вы считаете, что я поступаю неправильно, то скажите мне это прямо сейчас.

— Я не знаю, прав ты или нет, — произнесла бабушка и развела руками. — Никто не знает. Поступай так, как велит тебе совесть.

— Совесть велит держать слово.

— Когда отправишься к Романову?

— Да как только примет, но думаю, не раньше, чем завтра. — сказал я. — Не вижу смысла уж настолько спешить. К тому же у нас сегодня после обеда были другие планы.

Это был очень толстый намёк — бабушка уже вторую неделю обещала мне тренировку с шапкой Мономаха, но постоянно под разными предлогами её переносила.

— Может, лучше завтра с утра? — завела она уже утомившую меня песню.

— А может не будем затягивать? — предложил я в ответ. — После сегодняшнего разговора с Вашим другом Гарри мне хочется как можно быстрее научиться использовать все доступные мне средства для обороны. Я уверен, что рано или поздно мне придётся с ним драться. И я хочу быть к этому готов.

— Придётся, — согласилась бабушка.

— Значит, тренироваться теперь надо каждый день.

— Правда твоя, но хватит ли у тебя уровня и сил, чтобы использовать шапку Мономаха?

— Не проверим — не узнаем. Вы говорили, что мы начнём тренировки, когда я поднимусь на следующий магический уровень. Это случилось, хотя, признаюсь, я так и не понял отчего. Я ожидал, что это произойдёт после поединка с Хосе и победы над ним, но случилось само по себе. Значит, можно начинать тренировки.

— После победы