по тому, что его семейство вдруг озаботилось сборами, а сам он зачастил в Москву…
Кстати, и Горенин со своими ревизорами тоже перебрался в Первопрестольную. А Греве как уехал в Кыштым, так и не возвращается – зато что ни письмо, так заявка на дополнительное оборудование. Совпадение?! Нет уж, вряд ли. Интересно, что же такое грандиозное задумал Александр Яковлевич, что все в постоянных хлопотах да разъездах?
– Прошу-с!
Неслышно подкравшийся половой сноровисто сгрузил содержимое своего подноса на стол и отправился за следующей порцией небольших тарелочек и вазочек: был грешок за почтенным станкостроителем – любил он вкусно и разнообразно отобедать. Причем, к зависти окружающих, такое чревоугодничество совершенно никак не сказывалось на его сухопарой фигуре. Окропив лимонным соком тоненькие, полупрозрачные ломтики лососины, господин директор еще раз принял для аппетита, чуток закусил, а затем методично прошелся по всему, на что только падал его взгляд. Свежайшая буженина с хреном, потом мясные блинчики, после них кусочек нежнейшего молочного поросенка, затем чуть-чуть духовитой соляночки… Идиллия гурмана была прервана самым грубым и жестоким образом. Два незнакомых господина, не спросив никакого разрешения, подсели за стол к Герту, после чего один из них укоризненно произнес:
– Опять вы за старое принялись, Иммануил Викторович. Нехорошо-с!
Недрогнувшей рукою отправив в рот последнюю ложку солянки, Герт аккуратно промокнул уголки губ белоснежной салфеткой и без особого интереса спросил:
– С кем имею честь?..
– Ну, это не так уж и важно, потому что…
– И все же?
– Мы из дирекции завода «Людвиг Нобель».
Если гости незваные и ждали, что сестрорецкий директор переменится в лице, то делали они это зря. Задумчиво скользя взглядом по столу и внимательно прислушиваясь исключительно к себе (вернее, к собственному животу), Герт мимоходом приободрил умолкнувшего оратора:
– Ну что же вы замолчали, любезнейший? Продолжайте, прошу вас.
Гости переглянулись, после чего тот, что помоложе, вкрадчивым голосом поинтересовался:
– Вчера с нашего завода уволились двое отличнейших инструментальщиков, и я думаю, все мы понимаем, где именно они теперь будут работать.
Герту по зрелом размышлении все же восхотелось соленого нежинского огурчика. Причем именно после рюмочки водки. Что он тут же и исполнил.
– Дирекция завода находит неприемлемым сложившийся порядок вещей! И предупреждает, что если подобное повторится, то предпримет самые решительные меры. Даже и непопулярные!
Одного огурчика оказалось мало. Зато водочки больше не хотелось – а значит, что обед плавно подходил к своему завершению. Если бы его еще не портили всякие назойливые личности, было бы вообще все просто замечательно. Увы, мир еще так несовершенен!..
– Про инструментальщиков ваших я в первый раз слышу, но уж если придут ко мне, гнать не буду. Остальное – вздор и ерунда. Так что если у вас на этом все, господа, то не смею вас задерживать.
Щелкнув пальцами, гурман намекнул половому, что пришло время десерта.
– Удивительный вы человек, Иммануил Викторович. Неужели и в самом деле ничего не боитесь? Времена нынче такие, что всякое бывает. Например…
– Например, вам свернут шеи и похоронят на Митрофаньевском кладбище.
Тихий спокойный голос нового участника беседы подействовал на представителей заводской дирекции подобно ушату холодной воды – они не заметили, как у них за спиной оказался обладатель этого голоса. Зато очень хорошо почувствовали его хватку у себя на шеях. А вот второй плечистый мужчина за соседним столиком так и остался сидеть, разве что немного передвинул свой стул – так, чтобы в любой момент невозбранно с него вскочить. Да слегка развернулся, чтобы удобнее было смотреть в зал.
– Иммануил Викторович, эти господа вам сильно надоедают?
– Именно что надоедают, Спиридон. Пугают чем-то, угрожают…
Герт с ясно видимым удовольствием полюбовался на растерянные лица незваных гостей, а затем с еще большим удовольствием принялся за воздушное безе, поданное расторопным половым.
– Встали – и на выход. Замечу кого-либо из вас рядом с Иммануилом Викторовичем – изувечу. Подошлете кого – найду и убью. Пошли!
– Э-э?.. Одну минуту, уважаемые, всего пару слов!
Спиридон вопросительно поглядел на своего подопечного, а тот, секунду подумав, неохотно кивнул:
– Слушаю.
– Нельзя ли передать это письмо его сиятельству князю Агреневу? Признаюсь честно, именно это и было истинной целью нашей сегодняшней встречи, и лишь досадное недопонимание меж нами не позволило…
– Помедленнее, господа, помедленнее! И, если это возможно, покороче.
Отодвинув от себя вазочку с безе, Герт повертел в руках конверт с вензелем Нобелей и вопросительно вскинул брови.
– Эммануил Людвигович хотел бы устроить встречу с его сиятельством, на предмет взаимовыгодного разговора.
– Вот как.
Аккуратно положив его перед собой, директор станкостроительного производства потер мочку уха, размышляя. Нобели – это ведь не только производство динамита и бакинские нефтяные промыслы, это еще и несколько заводов, свой железнодорожный и морской транспорт, и многое, многое другое.
– Спиридон, присядь.
То, что охранитель Герта оставил в покое их шеи, безымянным «почтальонам» особой радости не принесло, потому что, усаживаясь, он расстегнул свой сюртук и поправил кобуру с пистолетом. Да и глаза – спокойные и внимательные – внушали доверие. К словам. Такой если уж сказал, что изувечит, значит – так и сделает. Да и насчет убийства явно не шутил.
– Ну что же, господа, мы действительно не поняли друг друга. Письмо будет передано по назначению, и… Я и в самом деле больше не переманиваю мастеровых. Его сиятельство запретил, увы.
Про себя же станкостроитель злорадно ухмыльнулся. Ему и не надо больше никого переманивать – за него это с успехом делали слухи о порядках и жалованьи на всех без исключения заводах компании. Не желаешь терять мастеровых высокого разряда? Так изволь заводить у себя порядки, схожие с сестрорецкими. А не хочешь или не можешь тратиться на мастеровщину, так не удивляйся, что сложные заказы делать некому. Впрочем, на этот случай всегда можно обратиться в Сестрорецк – поди, уже все знают, где можно заказать и быстро получить самые лучшие в империи штампы, оснастку или станки. Да и не только в империи – кое в чем его станки превзошли и немецкие, от господина Круппа. Правда, до швейцарских все же пока недотягивают. Ничего, дайте только время!
– Всего наилучшего!
– Взаимно, господа.
Провожая взглядом поспешно откланявшихся гостей, чуть было не испортивших ему целый час обеденного времени, закоренелый чревоугодник засунул письмо во внутренний карман и с нескрываемым любопытством поинтересовался у своего спутника:
– Спиридон, а случись что – и в самом бы деле пристрелил этих господ?
– Точно так, Иммануил Викторович.
– Так ведь потом следственная часть, тюрьма, каторга?!
– Первые две точно, а вот до каторги бы я не доехал.
– Отчего же?
– Его сиятельство так сказали. Еще добавили – что, мол, не время на каторгах
